Wee folk |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Участники: Лесли Белл (в роли Лесли Белла и немного Дика) и Лиам Финн.
Дата и место: март 2015 года; квартира Дика.
Сюжет:
Продолжение The Luck You Got. Лиам все еще под прицелом, Дик все еще готовится спустить взведенный курок.
На незваных гостей он явно не рассчитывает.
Лесли сидит за столиком в кофейне и крутит в руках телефон. И крутит, и крутит, и крутит. И злится все больше и больше. Его, выходит, динамят. Лесли ведь кажется, что мужчине, который точно старше и даже не на пару лет, ничего не должно мешать примчаться на встречу с ним. Даже если пытаются задержать на работе. А если и пытаются, то ведь ничего не мешало позвонить и предупредить, верно? Номер Лесли у Лиама точно был. Вряд ли он стал бы его удалять — опять же, в таком возрасте такими контактами не разбрасываются!
Сам Лесли звонить не собирается. Он просто хмуро смотрит на телефон, снимает блокировку с экрана. Блокирует экран, откладывает телефон в сторону.
Ублюдок, мать его.
Лесли не очень хорошо понимает, что его оскорбляет больше: вообще тот факт, что его продинамили или то, что продинамил именно Лиам. Ему, блин, казалось, что у них точно что-то наклевывается. А у Лесли не возникало таких мыслей по отношению к мужчинам старше его обычно. Если они не были привлекательными киноактерами, конечно.
Он выдыхает, последний раз проверяет телефон. Нет уж, часами ждать в ожидании он не намерен. Поднимаясь из-за столика, Лесли вовсе удаляет номер Лиама из своего справочника. Потому что ему такие контакты не нужны. Он и секс-шоп тот теперь планирует обходить за версту. И Мэриголд порекомендует туда не соваться. А сам как можно скорей найдет какого-нибудь парня, секс с которым выбьет из головы все мысли.
Лесли вспоминает, что не так уж и далеко от этого места живет Дик. Ну, да. Тот бросил его по смс. Но можно бурно повыяснять отношения, а уже потом разойтись с концами. Далеко ходить ему совсем не хочется.
***
Это можно назвать интуицией. Потому что внутри, когда Лесли поднимается на этаж Дика, что-то сжимается. Лесли становится как-то неуютно с каждым шагом. Возникает даже желание развернуться и уйти. Но он не разворачивается и не уходит, потому что его не так воспитывали родители.
Он обнаруживает, что дверь в квартиру едва-едва приоткрыта. Тонкая щелочка позволяет понять, что не заперто. Что любой злоумышленник может проникнуть и вытащить совершенно все, что угодно. И Дику, например, навредить. Лесли не считает себя супергероем, не питает смутных надежд на восстановление каких-то отношений. Ему неинтересно это в любом случае. Но развернуться и забить он реально не может.
Лесли осматривается. У него с собой нет никакого вообще оружия. На свидания с пушкой ходить тоже как-то не принято, хотя мама в свое время и настаивала выходить из дома исключительно вооруженным. Даже если не планируешь гулять темной ночью по опасному району. Лесли эти рекомендации решительно игнорировал.
И единственное, что на этаже есть из того, что можно подхватить и использовать — велосипед, стоящий у одной из стен. Лесли сцепляет зубы, подходит к "железному коню". Ну, да, у него не так много вариантов, а безоружным соваться куда-то не стоит. Да и у велосипеда руль откручивается, хорошая конструкция.
С дебильным звоночком. Лесли сознает, что мог просто снять цепь только тогда, когда открученный руль уже оказывается у него в руках.
***
Лесли сначала реагирует, а потом начинает соображать. Он сначала видит пушку и рвется обезвреживать вооруженного человека — замахиваясь велосипедным рулем — а уже потом понимает, кто есть кто.
"Дззинь!" — жалобно выдает звоночек при столкновении с затылком Дика.
Руль Лесли выпускает, выпадающую из чужих рук пушку подхватывает. И понимает, что тут Дик вообще целился в Лиама, который его продинамил. Откуда тут Лиам, откуда тут огнестрельное оружие и что вообще делать, Лесли не понимает.
— Да какого хрена происходит-то?! — так и спрашивает он, округляя глаза и буквально отпрыгивая в сторону с пушкой.
Потому что у него даже идей на тему того, что тут может происходить вообще, нет никаких. Лесли переводит взгляд с Лиама на Дика и обратно. А в голове — пустота.
Лиам зажмуривается к чертям собачьим, но вместо выстрела слышит внезапный и беспомощный "дзинь" велосипедного звоночка и распахивает глаза широко-широко.
Дик оседает на пол тряпичной куклой. Руль от велосипеда тоже валится туда, рядом. А с пистолетом в руках стоит уже Лесли.
Лесли. Мальчик с гонором. Взявшийся в квартире Дика не пойми откуда как какой-то ангел-хранитель.
В голове Лиама бьется какая-то настойчивая, важная, безумно просто важная мысль, но он не может ее подумать, пока у Лесли в руках треклятый артефактный пистолет.
— Ты мне жизнь только что спас, — сообщает он и сглатывает.
Голос у Лиама хриплый-хриплый. Его, кажется, начинает колотить.
— Убери пушку. Пожалуйста. Она опасна.
Пушка опасная сама по себе, но Лиам-то имеет в виду то, что она зачарованная. Правда, как об этом Лесли сказать, он понятия не имеет.
Мысль пробивается. Лиам вспоминает: они с Лесли собирались пить кофе. К нему даже приезжала Салли. Он даже марафет какой-никакой навел предварительно, белье поменял на свежее, даже и подыхать было бы не стыдно.
Эта мысль невероятно смешит. Лиам фыркает. Потом хихикает. Потом хохочет как припадочный и садится на пол: ноги его больше не держат.
— Я тебя… типа… продинамил, да? — выдавливает он и истерически ржет дальше.
До рези в животе. До слез.
Господи, он живой. Господи, как выпить-то охота. Господи, как круто, что выпить охота.
Он живой.
Он, блять, реально живой. И его спас не кто-нибудь, а Лесли.
Поверить в это практически невозможно. Гоготать Лиам прекращает только тогда, когда у него болят уже едва ли не все внутренности. Он сгибается пополам и пытается продышаться.
Ему так плохо и одновременно так хорошо от этого "плохо", что ни на что больше сознания уже не остается. Ни на Лесли, ни на Дика, ни даже на то, что он сейчас мнет свои шикарные сапоги. Только на самое важное.
На то, что он реально живой.
Лесли расширившимися глазами смотрит на Лиама. У него не получается нарисовать в голове никакой правдоподобной версии того, что тут могло происходить. По идее, ему надо бы проверить, не пробил ли он череп Дику этим несчастным рулем. Но это точно придется опускать оружие, а до тех пор, пока хоть что-то не прояснится, с этим вообще не стоит торопиться.
Он сглатывает и делает еще пару шагов назад. Так обзор получается лучше.
Дик, кажется, дышит. И даже хрипит. Вот это Лесли не кажется.
— Да ладно? — косится он на Лиама. — Может, еще скажешь, что она выстрелить может?
Ему только очень хочется надеяться на то, что здесь не замешано никаких сверхъестественных штук. То, что пушка кажется достаточно старой, Лесли не успокаивает в принципе.
Лиам начинает ржать. Как последняя сволочь. От недоумения Лесли моментально перескакивает к раздражению. Нет, ну к чему истерики? Неужели нельзя сначала рассказать, что тут происходит, а потом срываться? Ладно, он сам не знает, как вел бы себя, если бы его жизни реально что-то угрожало. Обычно ему угрожала только мама с тем, что надо быть готовым ко всему. Но мама-то на него пушку никогда не направляла. Потому что нельзя на человека направлять оружие, если не готов в этого человека выстрелить.
Независимо от того, человек ли он вообще.
Дик не только хрипит, но еще и приподнимается, поворачивает голову. Лесли обращает внимание на то, что у него на губе кровь. Возможно, прикусил, когда огреб. Лесли немного совестно.
— Он... — выдыхает Дик. — Монстр. Лепрекон, Лесли.
Глаза Лесли округляет, дыхание задерживает.
Ему не ясно, что его больше выносит — сам факт того, что Лиам реально может оказаться лепреконом, или же то, как Дик спокойно об этом говорит? Безо всяких "ты не поверишь, возможно, но!"
— Сукин ты сын! — восклицает Лесли, сам не очень понимая, кого таким эпитетом награждает. — Да какого ж хрена-то?
Лесли чертыхается сквозь зубы.
По ходу, Дик знает о том, чем его семейка промышляет. По ходу, дело пахнет жареным. По ходу, Лесли не хочет иметь ничего общего с этим вообще, но его тычут носом, как котенка в лужу мочи.
— Воу, нет, — говорит Лесли, поднимая пистолет выше, обращая внимание на то, что Дик начинает подниматься. — Никто не двигается, мужики, пока я не услышу полную версию событий от обоих. Усекли? Иначе я прострелю кому-нибудь коленную чашечку.
По ходу пьесы еще решит, кому.
Лиам бессильно приваливается спиной к ближайшей стене, прижимая руки к животу. Хохотать он больше не может. У него болит, кажется, все, и аж даже слезы на глазах выступили. Идиотическую улыбку с лица он стереть все еще не может.
Он живой ведь.
Правда, Дик тоже живой, это немного омрачает картину. Или нет. Лиам не может решить. Ему только не нравится, что Лесли все еще с пистолетом. И что, кажется, вообще умеет с ним обращаться. И что, кажется…
Кажется, Дик только что сказал, что Лиам лепрекон.
— Кто тут еще монстр! — возмущенно выдает Лиам. Выходит хрипловато. Он откашливается, поглядывая на Лесли.
Лесли, что ни говори, на слова про лепрекона слишком уж спокойно отреагировал — для человека, которому только что сказали, что существуют. А человека — совершенно точно, ведь Лиам бы почувствовал обратное. Не мог бы не.
Монстр, монстр… никак не привязаться к словам, никак не израсходовать последнее желание. Улыбка Лиама начинает-таки пригасать. И слава всем богам: внутри у него для такого оскала уж больно пусто. Лесли вон пистолетом размахивает нехорошо, а его это смущает только, так, будто не с ним происходит.
— Слушай, — говорит Лиам, не двигаясь никуда со своего уютного места у стены. — Не надо из этого стрелять. Вообще. Оно зачарованное, окей? Я не знаю, какие там могут быть спецэффекты, серьезно.
Знает-то, поди, только Дик. Лиам осторожно убирает руку с живота, за который хватался, и выдыхает.
— Он пришел в секс-шоп. Наставил на меня эту пушку, сказал, что знает, потащил сюда, развел на желания. Омолодить его потребовал. Потом пытался прикончить, а тут ты. — Лиам фыркает и безумно скалится, глянув на Лесли очень внимательно. — И он так сколько угодно лет делать мог, зна-аешь ли…
Это, получается, Лесли трахался с кем-то, кто старше Лиама будет на много лет! Сама идея до того нелепа и поэтому смешна, что Лиама опять несет в истерику. Тормозит он только тем, что больно щипает себя за бок.
— Ауч, — выражается, скривив рожу, Лиам.
Зато не ржет как припадочный. Прям-таки прогресс.
Лесли хочется побиться головой о ближайшую стенку. Он-то всегда думал, что сестре с мужиками не везет, а у него наоборот все заебись. Но тут пожалуйста — сначала вроде как некоторое время провстречался с парнем, который точно знает о существовании всякого нечеловеческого. А потом планировал вроде как свидание в кофейне с лепреконом. Вот уж кому действительно не везет, так это ему самому.
— Дик? — обращается он к нему. — Какого хера?
— Монстр скажет все, что угодно, чтобы выжить, — хрипит Дик. — Ты же знаешь. Ты же понимаешь, верно? Лепреконы отличаются невероятной хитростью, он в первый удобный момент ведь всадит тебе под ребра...
— Все, помолчи, — отмахивается Лесли.
Он тут на данный момент единственный с оружием. Его эта ситуация несколько нервирует, потому что он в принципе не любит находиться в помещении с оружием, особенно если оно какое-то ненормальное.
Кому верить, Лесли не знает. Но если так прикидывать, Дик теперь внушает больше опасений. Ему ведь откуда-то известно явно про происхождение Лесли. Просто так орать про лепреконов он бы не стал. А ничего ведь не говорил, паскуда такая. Это неприятно. Складывается смутное ощущение того, что им для чего-то бессовестно воспользовались.
Может даже для того, о чем говорит Лиам.
Лесли знает только одного человека, который сможет с этим разобраться. Мать.
Одной рукой он держит пистолет, второй лезет за телефоном, чтобы позвонить матери и скинуть всю эту сверхъестественную ерунду, которая ей как минимум интересна. В отличие от него.
Пистолет он, пока ищет номер матери, наводит на Дика. На всякий случай.
— У меня осталось последнее желание, лепрекон, — говорит Дик быстро. В его голосе слышится внезапно гораздо больше силы, чем Лесли мог бы представить. — Отправь меня немедленно в Гайд-Парк.
Лесли удивленно вскидывает брови. И начинает понимать, что тут действительно происходит. Осознает, что Лиам-то не гонит. Но сделать ничего не успевает.
Лиама от слов Дика едва не пробивает на продолжение гомерического хохота. Всадит он нож, как же. Он вообще тут главный маньяк, ага. Никто не знает, а он Бэтмен. То есть Джокер. Нет, Бэтмен, Бэтмен более чокнутый…
Лиам закусывает кулак, натыкается взглядом на пистолет. Лесли целится не в него, и то прекрасно. Что-то ему подсказывает, что эффект этой пушки он бы на себе проверять не захотел. Телепортироваттся из-под пули даже лепрекону не под силу.
Зато лепрекону под силу перенести ударенного на голову маньяка в Гайд-парк. Лиам таращится на Дика, вскидывает свободную руку и щелкает пальцами — привычка к театральности включается раньше мозгов.
На место, где только что сидел Дик, он таращится хлеще барана с новыми воротами.
Потом он убирает от рта кулак.
— Ах ты ж ебаный ты нахуй! — яростно выражается Лиам и бьется затылком об стену. Не сильно, но ощутимо. — Ай, бля…
Ругается Лиам редко. Мат на языке ощущается таким же чужеродным, как и утекающая магия — в теле. Он давненько не исполнял чужих желаний. Да, он был скован чарами, но чары же его и освобождали. Он был почти всесильным какие-то секунды назад. А теперь у него ноют, кажется, все кости.
Он слишком стар для этого дерьма.
— Ну, веришь теперь? — Лиам выгибает шею, чтобы и затылком к стене дальше прислоняться, и смотреть на Лесли. — Да убери уже пушку. Я понимаю, что ты рад меня видеть и все такое, но — это была неловкая шутка, я знаю, да, мне положено быть хитрым, а не с чувством юмора, в общем — я боюсь, что он не просто так меня из этого прибить хотел. А у меня сапоги новые, их нельзя в крови купать.
О сапогах Лиам на самом деле не думает. Ему лицо Лесли не нравится. Слишком сложное. Не то чтобы ему не идет, такому красавчику все к лицу, но морщинки ж раньше времени появятся.
— Я тебя продинамил, конечно, и ты заслуживаешь мести, но как насчет того, чтобы мы просто превратили кофе в ужин, м? За мой счет. И да, это будут настоящие деньги, никакого лепреконского золота, обещаю. Я с миром фейри вообще практически завязал лет пять назад. Даже волосы крашу, а не гламуром скрываю.
Лиам наконец затыкается и смотрит на носки своих сапогов. Сапоги все еще восхитительные. Он все еще не может о них думать.
Он поднимает глаза на Лесли.
Ему плевать, ведьмак тот, охотник или просто посвященный. Нет, правда. Все, чего он хочет — это ужин с Лесли. Или хотя бы кофе. Или хотя бы не сдохнуть от его руки.
Не сдохнуть сегодня в принципе было бы просто замечательно, но Диам уже и надеяться боится.
Отредактировано Liam Finn (2016-03-16 03:32:41)
Лесли смотрит за тем, как буквально исчезает Дик. Он стискивает зубы и понимает, что тоже хочет очень громко материться. Выстрелить в знакомую рожу он все равно не смог бы, но все-таки. Ему как-то немного не очень комфортно оказывается оставаться в одной компании с лепреконом. Уже не предположительным лепреконом, а самым настоящим.
Лесли рассматривает пушку, которую сжимает в своей руке. Переводит взгляд на телефон. Матери все равно надо будет об этом доложить. И пушку сдать, чтобы сама там уже разбиралась с этим всем. Придется рассказать всю историю.
Ну, разве что он не собирается упоминать тот факт, что сам был знаком с лепреконом. Просто скажет, что его парень оказался каким-то странным мудаком.
— Окей, ты — лепрекон, — говорит Лесли. — Ты исполняешь всякие желания, можешь телепортироваться и платить в магазинах буквально фантиками. Но я этого всего, веришь, нет, а знать не хотел.
Лесли все же набирает номер телефона матери, взвешивает пушку в руке, прикладывая трубку к уху. Руку с пушкой он на момент приподнимает, чтобы показать Лиаму поднятый вверх указательный палец — мол, подожди и постой на месте. Молча, да-да.
Матери он быстро обрисовывает ситуацию. Под конец смотрит прямо на Лиама и сообщает, что лепрекон тоже это самое. Исчез с места происшествия. Сдавать того, кто ему, вообще, даже нравился, Лесли не собирается. У него-то нет проблем с реакцией на сверхъестественных существ. Он-то не расист.
Но он просто не хочет иметь ничего с этим общего. С самого детства не хотел. И сейчас упрямо не хочет, несмотря на то, что Лиам там говорил про настоящие деньги и всякое такое.
— Эта игрушка, — он снова приподнимает руку с пистолетом, — остается у меня. У него на тебя больше ничего нет, да? Он говорил про третье желание. Значит, если он снова рядом с тобой появится, ты сможешь просто свалить. Все, Лиам, опасности нет, можешь спокойно ужинать и один.
Лесли кажется, что он немного запутывается, но распутываться он собирается точно не здесь и сейчас, а где-нибудь потом в тишине и без стремного какого-то оружия.
— Я, в общем, пас сегодня с ужином, — говорит Лесли. — Мне достаточно впечатлений.
Ему еще с матерью говорить, чтобы в случае чего не поиметь себе дополнительных проблем. Мало ли чего там с этой пушкой. Лесли не перестраховщик по жизни, но вполне себе — по семейному делу.
Лиам невесело усмехается. Он тоже, может, чего-то не хотел. Чтобы его папаша был непросыхающим алкоголиком, например. Или чтобы Дик попытался его прикончить в любой другой вечер. А, и еще — чтобы Лесли после спасения Лиама проникся к нему еще большими чувствами, а не наоборот. И чтобы к миру фейри не имел ровным счетом никакого отношения, но с этим ему вечно не везет. То ведьмочка Салли подворачивается в лучшие подруги, то вот… Лесли. Охотник. Какое-то "собери их всех" получается.
Лиам смотрит в ответ не менее прямо и улыбается. Выходит грустно, хотя он действительно благодарен за то, что про него не упоминают. Охотники бывают чокнутые, не отличающие безобидных фейри от реально опасных. Это Лиама можно полностью деморализовать и обезвредить, выдав ему пару стильных оксфордов подходящего размера, но Лиам-то особенный…
И ему не нравится, что Лесли не соглашается на ужин. Неправильно это как-то. Нехорошо.
— Эй, эй, — говорит Лиам. — Ты что, думаешь, я тебя для защиты с собой тащу? Ну, то есть, нет, я не могу спокойно ужинать один, потому что я перенервничал, мне нужно дружеское плечо и поддержка! К тому же этот Дик может вернуться, чтобы меня убить. Не могу же я телепортироваться на глазах у всего ресторана. Это, знаешь ли, то еще палево, а я хочу жить как приличный человек. Ну. Почти приличный.
Он шутливо подмигивает, игнорируя странное предчувствие чего-то не того и тянущий комок в груди. Лиам, конечно, кривит душой: чтобы спасти свою шкуру, он телепортироваться может откуда угодно. Лесли, кажется, о лепреконах думает как-то не так. Они в любом случае не привязаны к тому, чьи желания исполняют, настолько, чтобы не смочь никуда от него деться в случае опасности. Лиам даже открывает рот, чтобы это сказать — и закрывает, заглянув Лесли в глаза.
Предчувствие наконец-то оформляется. Лесли, кажется, хочет от него отделаться. Он его больше не увидит никогда, если сейчас объяснит настоящие правила игры.
Лиам снова открывает рот.
— В любом случае — ты теперь знаешь, что я лепрекон. Так что я тебе должен. Три желания, все, что ты захочешь, кроме вечной молодости, вечного богатства и всего остального вечного.
Лиам смотрит на Лесли со всей искренностью, на которую только способен, и не моргает. Зря он, конечно, это сказал. Даже если Лесли действительно не знает, как работают лепреконы, это феерическое вранье вскрыть — проще простого. Любое мало-мальски сложное желание, требующее приложения магии, подойдет.
Но не сказать ничего он тоже не мог.
Одного молодого красавчика он сегодня уже потерял. Терять второго, да еще и аккурат тогда, когда тот наконец перестал душить прекрасные порывы, Лиам решительно не готов.
Лесли хмурится. Лиам не спешит заткнуться и смыться, как полагается лепрекону. Без благодарности и прочего. Он треплется, и треплется, и треплется. Лесли кажется, что волшебное существо должно как можно скорее сваливать, если кто-то из охотников так благородно не упоминает его в докладе мамочке и вообще отпускает.
— Ну поужинай дома, — пожимает плечами Лесли. — Возьми с собой в постельку нож. Или вилку. Или лак для волос. В качестве средства самозащиты все средства хороши.
Лесли уверен — никуда он с лепреконом точно не пойдет. Каким бы внешне привлекательным этот лепрекон не был. Они разных видов, все, точка. Он не хочет ничего общего иметь с волшебным миром, а его буквально тычут в него носом. Лесли сделает вид, что ничего не было и просто будет двигаться дальше. Вообще ничего — даже походов в тот секс-шоп, где Лиам работает. И номер его телефона к хренам удалит от греха подальше.
Пока Лесли прикидывает, заслуживает лепрекон черного списка в телефоне или хрен с ним, Лиам говорит про желания. Лесли поднимает на него взгляд, недоуменно косится. Он совершенно не помнит, рассказывала ли ему хоть что-то подобное мать. Лесли помнит только общие сведения, которые могут помочь в случае опасной ситуации. Или которые просто полезно знать. Вот, например, про телепортацию и деньги-фантики.
— Мне не надо, — тупо говорит Лесли. — Серьезно, чувак, ты не можешь просто пойти домой, выспаться и оставить это где-то в прошлом, нет? Потому что я именно так и собираюсь сделать.
Лесли мнется на одном месте. Что-то его все-таки держит, но от этого "чего-то" ему надо отделаться как можно скорее. Выспавшись и оставив в прошлом. Особенно с учетом того, что и оставлять практически нечего.
— Выполняешь желания? — добавляет Лесли. — Ну так найди моей сестре нормального парня. А мне реально ничего от тебя с этой твоей магией не нужно.
Он разворачивается и решает, что не будет даже прощаться. Просто уйдет, не реагируя на болтовню лепрекона. Им ведь да — полагается быть хитрыми и далее по списку. Мало ли во что Лиам его во что-то пытается втянуть.
Не то чтобы Лесли был против того, чтобы оказаться втянутым во что-то, связанное с ужином и пропущенным кофе, но нет. У него, все-таки, есть принципы, гордость и прочее. К тому же Лиам его продинамил, а это может показаться даже страшнее его волшебного происхождения.
Лесли разворачивается, но на ходу все-таки махает рукой. Бывай, мол. Проехали.