Лиам не сразу верит своим глазам. Горячий парень! Пришел! В магазин! Снова! Он даже аккуратно придипывает себе кожу на руке и изо всех сил держит лицо, потому что получается больно, а кривиться в присутствии такого красавчика — преступление похуже многих других. Парень же — тот еще красавчик. И тогда был горяч, когда с Лесли приходил, и по-прежнему горяч — а то и больше, ведь он смотрит Лиаму в глаза. Лиам смотрит в ответ, опирается и сам руками на стойку.
— Привет, — сверкает улыбкой он.
Улыбка с каждым мгновением становится все шире. Горячий парень рад его видеть! Пускай и по довольно прозаической и невероятно невинной причине, но Лиама устраивает. Он, опять же, свободный от обязательств человек, а прозаические причины превратить в еще более прозаические и совершенно не невинные — легче легкого.
Особенно когда горячий парень так облизывает губы. Лиам проводит языком по собственным, проходится рукой по волосам, расправляет плечи.
Помочь красавчику, который пришел именно к нему? Лиам Финн спешит на помощь!
— Смотря какой у тебя телефон, — говорит он. — Зарядкой от айфона могу помочь без вопросов. Еще кабель мини-USB где-то точно есть.
Он косится на часы, а потом пытается изо всех сил не коситься на руки горячего парня и пониже. До конца смены — смешные пятнадцать минут. Как раз можно успеть… перевоплотить прозу.
— Пойдем, покажу тебе святая святых. — Лиам подмигивает и машет рукой, разворачиваясь. Он проводит горячего парня в подсобку. Клиентов он, если что, услышит, а в подсобке всяко интимнее… то есть, конечно, удобнее. Заодно он сможет и свой телефон упаковать, и куртку с шарфом натянуть, все равно смена почти все.
Или кое-что стянуть…
Нет, скоро сменщица придет, лучше бы не рисковать. Вдруг не управятся. Вдруг Лиам вообще неправильно прочитал сигналы? Едва ли, конечно: он же неотразим, это всякие там Лесли не понимают своего счастья.
Горячий парень вот — понимает. Для Лиама это — чистый восторг.
— Если хочешь, — предлагает он с корточек, уже подсоединив телефон к зарядке, и запрокидывает голову, — у меня смена кончается скоро. Могу как раз тебя проводить, я тут живу много лет, район знаю как свои пять пальцев. Всяко лучше карты, хэй?
Горячий парень снизу вверх кажется не менее красивым, чем сверху вниз.
Лиам улыбается так широко, что у него почти начинают болеть щеки.

Поднявшийся Лиам чуть приоткрывает рот, глядя на внезапно оказавшегося почти вплотную Дика, и искренне радуется, что он не вечно перевозбужденный тинейджер. А то встал бы тут не только, гм, он и на ноги.
Дик не просто теплый — Дик восхитительно горячий, это даже через ткань джинс ощущается остро-остро. Лиам заставляет себя закрыть рот и пытается придумать, куда бы так деть руки, чтобы это не было подозрительно.
Он, конечно, не такой, чтобы бросаться в объятия первого горячего парня, соизволившего проявить внимание. Когда он был таким, он обжегся. Но, черт возьми, он обжигается даже тогда, когда не такой! Не понимающий своего счастья Лесли, с которым он пытался заигрывать, ходит и покупает презервативы, и пишет всяким там что-то вроде: "Хочешь перепихнуться? Через полчаса у меня в квартире!" И, что самое главное, нечаянно отправляет такое Лиаму, а потом имеет совесть написать, что, видите ли, ошибся номером! Лиам, можно сказать, был тогда оскорблен в лучших чувствах. И, в конце концов, тоже имеет право повеселиться. Тем более что обойти свое правило про сначала чай-кофе, а потом танцы он может — у него даже есть подобие плана… которое моментально вылетает из головы, стоит Дику вот так прикусить губу.
Лиам медленно выдыхает, глядя прямо на него, и вдыхает, и снова вдыхает, и решает действовать просто и по пунктам. Сначала надо отключить зарядку. И, да, что-то сказать про отели.
— Наверняка клопов. Клоповников у нас тут полно. Хотя, наверное, с вашими придорожными мотелями не сравнится все равно, ха? — Он снова присаживается — спиной к Дику и так, что, кажется, его узкие брюки подсползают, оголяя полоску кожи на спине. Отключает телефон и поднимается, подходит к Дику уже сам близко-близко, чтобы взять его за руку и вложить туда трубку. — Только… мне надо дождаться сменщицу. Я, как-никак, на работе.
В укромном местечке, куда запрещено входить лишним. С горячим парнем. Но они ведь даже не целовались! И за ручки подержались только условно. Но, конечно, сменщице, которая вваливается в магазин аккурат тогда, когда они выходят из подсобки, Лиам ничего этого не говорит — наоборот, гордо так задирает подбородок и делает как можно более загадочно-довольный вид. Пускай она таращит глаза и пытается не хихикать.
Жалеть об этом Лиам начинает быстро: от ее реакции голова снова пытается пойти кругом раньше времени. Он толкает дверь на выход, делает шутовский жест в сторону Дика:
— После тебя.
И смотрит, конечно. У Дика потрясающая, великолепная, восхитительно просто обтянутая штанами задница. Лиам счастлив, что на дворе февраль и практически ночь. Прохлада ему сейчас нужна как воздух.
Вдох, выдох, что там было следующим из простых шажков? Точно: план, вернее, подобие плана.
— Ты не против, если мы зайдем взять кофе с собой в одно очаровательное местечко? — спрашивает Лиам, приподнимая на Дика брови. — Это нам абсолютно по пути. И я, конечно, угощаю.
Он похлопывает себя по карману и улыбается. На самом деле кофе ему сейчас тоже необходим как воздух. Не только потому, что он не хочет снова быть тем парнем, нет. Он хочет еще и взбодриться малость. Ночь с молодым и бесстыдно горячим Диком может затянуться, а захрапеть на него в какой-то момент в эротические фантазии Лиама не входит совершенно. Ну а то, что он так убивает двух зайцев разом — удачное, удачное совпадение.
Как, в общем, и весь его сегодняшний вечер.

Лиам почти не замолкает: рассказывает про район, указывая то на одно историческое здание, то на другое, комментирует погоду и просто говорит за все, что придется. С Диком вести разговор ни о чем — проще простого. Дик иногда оказывается так близко, что у Лиама сладкие мурашки по коже пробегают. Его двести лет так не обхаживали. Он почти теряет от этого голову.
Он берет Дику латте, а себе — американо на двойном эспрессо. Ему нужно взбодриться. С таким бодряком он, конечно, в ночь вообще не уснет, но в Дике и его способностях Лиам почему-то совершенно не сомневается.
Он довольно улыбается, когда вручает Дику его кофе. Мимолетные прикосновения — это горячо. Так горячо, что Лиаму кажется: еще чуть-чуть — и он обожжется совсем.
Ладно, голову он теряет совершенно, бесповоротно и окончательно, но может же и практически старику перепасть иногда, а? А?
То-то же.
— Зато есть на что посмотреть, не то что в ваших едва трехсотлетних центрах городов, — поддразнивает Лиам. — Возраст, знаешь ли, иногда роль играет. С архитектурой как с виски: чем дольше выдержка, тем лучше вкус.
И с сексом — тоже. Неопытность — она по-своему хороша, но кое-что, вроде навыков и выдержки — это только годами и нарабатывается.
Правда, рядом с такой симпатичной задницей при такой симпатичной мордашке ни выдержка, ни февральская погода могут не помочь, но Лиам держится молодцом.
Он лучезарно улыбается и салютует Дику своим кофе. Каждый комплимент — как бальзам на душу. Ответный, правда, Лиам не говорит: он бы и рад ляпнуть, что такого красавчика не грех и потаскать как можно более долгими и окольными путями, мол, водил бы и водил; портить вечер своим отличным, но немного неуместным юмором он не собирается. Тем более что кофейня действительно почти по пути, а приводит Лиам Дика на место, несмотря на небольшой крюк, даже слишком быстро.
Он оставляет пустой стаканчик от кофе на стойке и сжимает пальцы Дика в своих, полуоборачивается на девушку на рецепшене, прежде чем его утянут окончательно. Девушка стаканчиком не впечатлена. Лиам ей широко, во все зубы, ухмыляется.
С той же ухмылкой он притягивает Дика к себе перед уже открытой дверью номера и целует, зарываясь пальцами в темные волосы. Понемногу подталкивает внутрь, уже сам нашаривает и вытаскивает ключ, запирает вслепую дверь.
Ключ летит на пол. Куртка Лиама — туда же, аккурат вместе со всей его якобы выдержкой.
Лиам не против. Его еще никогда так не соблазняли. Чтобы он — и не поддался? Ха.
Свободный же, как-никак, человек.

Лиам из одежды тоже лезет только так, Дик ему местами мешает больше, чем помогает. Ему совершенно сносит голову. Ему и не стыдно: такие молодые и горячие парни таким, как он, на самом деле перепадают редко, даже несмотря на то, что выглядит Лиам огого.
И ведь сам пришел. Сам позвал. Предпочел его — симпатяге Лесли. Разбирается, видно, в мужиках с выдержкой. В отличие от некоторых.
Лиам закусывает губу и коротко выдыхает от съехавшей по его животу до паха руки.
Самое лучшее секс-приключение в его жизни.

***

Лиам еще пытается только отдышаться, когда Дик уже слезает с кровати. Косит на весьма годную задницу, пока задницу от него вещами не спрятали. Ему хорошо. Он даже думает, не остаться ли ему тут поспать, раз уж Дик так вежливо оставляет ключ и решает слиться сам, а не выгоняет его.
Это ведь, получается, Дику не нужен был никакой провожатый. Это ведь, получается, Дик конкретно его заманивал и хотел трахнуть.
Лиам приподнимается на локтях, с готовностью отвечая на поцелуй, и едва не тянется за продолжением. Но нет. Нельзя. Хорошего понемногу, и так он свой лимит удачи исчерпал на недели вперед, наверное.
— Ага, — ухмыляется он.
Он почему-то уверен, что больше Дика не увидит.

***

Лиам ошибается.
Он высовывается из подсобки и расплывается в улыбке, которая моментально застывает у него на лице, стоит ему почувствовать… магию.
Лиам старался держаться от нее как можно дальше вот уже несколько лет, ну, если не брать в расчет брата и Салли. Почти не телепортировался. Почти не расплачивался в магазинах лепреконским золотом. Гламуром пользовался — постольку-поскольку.
И вот, пожалуйста: Дик оказался тоже из этих. Еще и с артефактом, который Лиам из-за стойки прекрасно видит.
Он нервно облизывает губы.
Вот она, его гребаная лепреконская удача. Связался с каким-то дивным маньяком с волшебным пистолетом на свою голову. И ладно бы сам, так еще и Лесли тоже.
Ну, зато теперь он точно знает, что у Лесли паршивый вкус. Это многое объясняет.
Не то чтобы Лиаму от этого становится легче. Дик явно знает, что он лепрекон. Наверняка видел родинку, Лиам ее вообще никогда особо не скрывал, а в мотеле и вовсе ни о каком гламуре не думал. Не до того было.
А сейчас вот, пожалуйста. Стоит в магазине с маньяком и при сменщице. Она хорошая девчонка, Лиам не хочет ей ни проблем, ни чего похуже, а чего хочет блядский Дик, он понятия не имеет. Если бы не она — он бы уже отсюда упрыгал через несколько метров за раз, пока не поздно.
Лиам перегибается через стойку ближе к Дику, почти вплотную, почти касаясь губами губ.
— В задницу себя поцелуй, — медленно сообщает он тихо и отстраняется, и скалится в сторону сменщицы, которая машет им, чтобы они шли уже отсюда подальше.
Пока Дик не сказал прямо, что знает, Лиам не связан магией.
Только вот Лиам не может просьбу засчитать как одно из желаний тоже, да и связан все равно — присутствием в магазине человека и немного собственными принципами. Это куда как большая жопа, чем потенциальная обязанность выполнять три желания.
Выпить хочется — невероятно.

"Да знаю я, что ты знаешь", — почти готов огрызнуться Лиам. Он же не совсем идиот. Его бесит эта улыбочка, этот беззаботный вид, это… все это. От желания рычать отвлекает магия. Дику, чтоб ему пусто было, этого не почувствовать, но Лиам — Лиам опять ощущает себя практически всесильным. Когда он — исполнитель желаний, он может так много сделать одним, по сути, щелчком пальцев.
Ему никогда это не нравилось. Слишком похоже на легкое опьянение, слишком вязкая становится во рту слюна, и так страшное желание выпить тоже слишком обостряется — почти до невыносимого.
Лиам не может позволить себе сорваться.
— Как пожелаешь… Дик.
Лиам ухмыляется-скалится снова. Вот уж правда Дик так Дик. Обманул, можно сказать. Поматросил и развел на желания, да еще с угрозами.
Он забирает у сменщицы куртку, которую та ему даже любезно вынесла, и идет с Диком. Первое желание, черт его дери. Он не может не подчиниться.
Лиам сует руки в карманы.
— Я мог бы нас перенести туда сразу, — предлагает он уже на улице. — Только скажи.
Тогда можно будет потратить и второе, и, может, третье даже сразу, и Лиам будет свободен.
Если переживет.
Он косится на Дика, на его охренительную задницу, на место, где припрятан отдающий зачарованностью во все стороны пистолет, и стискивает зубы. Дик хорошо подготовился — слишком хорошо для того, кто первый раз разводит лепреконов на желания. Но Лиам о нем ни разу не слышал, и это значить могло что угодно… в первую очередь — то, что ни один из лепреконов не выжил, чтобы рассказать остальным.
Лиам сглатывает и сжимает кулаки сильнее, пытается контролировать дыхание, чтобы сердце еще сильнее не заскакало. Концентрируется на злости. Да, он страшно, ужасно зол. Он ведь верил, что Дику просто понравился, наивный он идиот.
И тишина еще страшно давит.
— То есть трахал ты меня, — не столько спрашивает, сколько размышляет он вслух, — для чего? Понять, лепрекон я или нет? У тебя фетиш или что? Мог бы спросить, я бы ответил. И тащить меня под дулом пистолета на свою квартиру совсем не обязательно, я за такой задницей и таким хорошим сексом без всякого сам бы пошел. Серьезно. Даже на БДСМ, даже без стоп-слова.
Дик сказал ему идти, но не сказал заткнуться. Лиам собирается из этого выжать просто все, что сможет. Если не развести на трату очередного желания, то хотя бы нервы потрепать.
Место назначения неумолимо приближается. Лиам это тоже чувствует. Даже на секунду думает, не позвать ли на помощь кого из соседей, когда они входят в нужный подъезд.
Только вот Дик все еще может его пристрелить, а жить Лиаму все еще хочется.

Лиам говорит и говорит, потому что не говорить не может. Дик на это не разводится, опытный ублюдок. Магия не дает свернуть и попытаться телепортироваться, связывает по руками ногам, бьет в голову.
В квартиру Лиам входит с отвратительным ощущением, что выйдет исключительно вперед ногами. Ни Алана не сможет предупредить, ни даже в Лесли ткнуть пальцем и обвиняюще сказать: "Ты привел в мою жизнь убийцу лепреконов!"
Перспектива больше не увидеть мальчика с гонором почему-то волнует больше всех остальных.
С другой стороны, стоять на месте и не дергаться от него не желали, и Лиам по дороге к комнате думает, не попробовать ли совершить отчаянную телепортацию хотя бы к входной двери.
Не успевает.
— Твое желание для меня закон, — скалится Лиам и даже слегка кланяется, прежде чем щелкнуть пальцами.
Для лепреконов нет ничего невозможного. Почти: они не могут давать бесконечное. Ни молодость, ни богатство, ничто из подобного, рано или поздно любая "вечность" кончится. Одноразовый миллиард фунтов стерлингов, но не богатство сквозь всю жизнь. Одноразовое омоложение на сколько-то лет, но не маринование в одном возрасте вкупе с вечной жизнью. Зато — сколько угодно раз, если каждый раз отлавливать и разводить на желание нового лепрекона. И никто бы не смог даже догадаться…
Если нет свидетелей.
Лиам опускает руку и перестает скалиться. Магия свое дело сделала, откатила, как надо, физическую молодость Дика на одиннадцать лет; внешне не поменялось ничего, разве что пара намечавшихся морщин разгладилась.
Сколько Дику лет? Кто он вообще такой? Какого вообще хера с Лиамом вся эта ерунда творится, если с волшебным миром и народцем он завязал?
Это нечестно. И направленный на Лиама зачарованный пистолет — еще более нечестно.
Дик не желал от него стоять и не рыпаться. Он может телепортироваться… Нет, дверь заперта, пока он будет ее открывать — его пристрелят. К окну. Выпасть с пятого, что ли, этажа. Переломать себе все кости.
— У тебя есть еще одно. — Лиам сглатывает, пытаясь смочить пересохшее внезапно горло, облизывает губы. — Желание.
Но Дик это знает и без него, он уверен — как уверен теперь и в том, что отсюда не выйдет, если что-то не предпримет прямо сейчас. Он не кромешный идиот, понимает. Только с пятого этажа падать — такое же самоубийство, как и оставаться на месте. Только другие идеи Лиаму в голову не приходят, а сердце панически заходится где-то в горле, мешая соображать.
Вечно у него, блин, в жизни все через задницу.
Даже смерть.

Отредактировано Liam Finn (2016-02-08 02:59:37)