Конверт был пуст. Не веря глазам своим, она перевернула и потрясла его, надеясь узреть на столешнице прямоугольный кусок пластика.  Безуспешно.
Тетушка Джейн, внушая подрастающей племяннице  основные правила  поведения в приличном обществе, всякий раз заканчивала свои сентенции одинаковой фразой: «И запомни, Эмили. Леди не выражаются».
- Вот дерьмо! – она мысленно попросила прощения у тетушки Джейн, поднимая глаза к небу. Это было лишним. Где бы ни была нынче старая ведьма Джейн Абигайль Блаунт, она точно была не на небесах.
- Дерьмо собачье!
Джо Миллер, очередной Миллер в череде нескончаемых Миллеро-смитов, кинул ее на восемьдесят тысяч фунтов.
- Сукин сын! Я тебе!.. – что она сделает Джо Миллеру, в миру Этану Торндайку, преуспевающему телеведущему, медиа-звездюку и засранцу, Эмили  не знала. Точнее, сначала она понадеялась, что произошла нелепая ошибка, Этан перепутал конверты, например. Сорок попыток  дозвониться. Этан ответил,  лишь когда она позвонила ему с другого телефонного номера.
- Аа-алло, - бархатно прошептала трубка.
Этот дивный баритон она узнала немедленно.
- Этан, - булькая от злости, выплюнула Эмили, - где деньги?
- Вы ошиблись,  – придушенно ойкнула трубка и выдала набор коротких гудков.
На этом Торндайк закончился как телезвезда, человек и паразит.
Осталось осуществить угрозу – и вот с осуществлением вышла заминка.  Шесть дней  напряженных поисков выхода (в том числе выхода на Этана), смысла  жизни и упавшей за спинку дивана ручки с магическими чернилами ни к чему не привели. Самым непостижимым образом ручка испарилась, вместе с надеждами немедленно превратить Торндайка в скунса или мадагаскарского таракана. Этан  нагло скалился с экрана дорогой,  стоматологически безупречной улыбкой. Стандартные магические приемы отказывались работать.
На нестандартные не было средств.
Клиентов тоже не было.
Эмили успела сломать голову.
Звонок в дверь застал ее  врасплох – в домашних тапочках с заячьими ушами, пижаме  с бегемотиками и совершенно несчастную – почти классическую героиню любовной мелодрамы.
- Я никого не жду, - сказала звонку мисс Браун.

Курсив проник в комнату, ударился о потолок и осыпался на мисс Браун холодным душем. Фигурально выражаясь, разумеется. У Эмили не было (да и не могло быть) клиентов, которые приходили без предварительного звонка и бодро орали под дверью об особых услугах. Курсив особости  Эмили выглядел куда скромнее.
И это ладно, можно было бы и не открывать, но. Всегда появляется «но». Во-первых, на шум может подняться консьержка. Во-вторых, разговор на повышенных тонах  могут услышать соседи.
Кстати. Как вообще эта девица (или кто там орет?) прошла мимо консьержки?
«Давно уже пора избавиться от этого пережитка прошлого и установить  домофон с видеоконтролем, - бормотала мисс Браун, соображая, стоит ли переодеваться, или так сойдет. - Эта старая перечница миссис Romanoff  или спит, или вяжет свои бесконечные снуды».
Вопрос с переодеванием решился в пользу скорости. Второго объявления всему дому об особых услугах, оказываемых мисс Эмили Браун, она не вынесла бы.
- И незачем так орать, - дверь распахнулась.
Молодая, симпатичная, странноватая. Голова лебедя целилась клювом  в подмышку Эмили. Почти как у Пуаро. Одна детективная ассоциация повлекла за собой другую. Эмили невольно отодвинулась с линии предполагаемого  обстрела. А если это он? Торндайк, в смысле. Нанял. Чтобы не платить.
«Ой, да ладно! Киллер не  должен привлекать внимание лебедями! Обычный фрик», - успокоила она себя и улыбнулась как можно более недружелюбно.
- Здравствуйте. Вы, наверное, ошиблись, - природа наделила мисс  Браун годным контральто, - я не работаю экскурсоводом! Индивидуальные экскурсии для битломанов проводит мисс Хокс, второй этаж. И зебру покажет, и в студию сводит.
«Косяк в подарок», - хотела добавить Эмили, но сдержалась. Хокси обидчивая, и шуток не понимает.

Отредактировано Emily Brown (2015-10-31 11:53:36)

Даже раздосадованная личными неурядицами, Эмили оставалась леди. Усилия тетушки Джейн не пропали втуне.
Очень приятно, Эмилия Браун, сказала она.
И идите к черту со своими гибискусами и старыми пыльными свитками, хотела сказать она, но передумала.
Во-первых,  стало очевидно, что фрик с зонтиком и  запахом тлена пришел именно к ней. Во-вторых, финансовая пропасть, к краю  которой центростремительно (или центробежно?)  скатывалась Эмили, была слишком близко, щерилась каменистой пастью и плотоядно клацала зубами. Если она не заработает на этой последовательнице Менделя хотя бы пару тысяч фунтов, а лучше – три,  ей придется питаться  кошачьими консервами, из  Кекса набить чучелко,  или заставить его ловить мышей, которых он панически боится,  и забыть о новых перчатках из кожи питона.
- Я могу, конечно.
- Во-ооу! –  вякнул из-под стола Кекс.
Не то, чтобы она могла. Но попытаться стоило.
- Давайте ваши чертежи, мисс Харгривз,  - вздохнула Эмили. Имя потенциальной клиентки вкусно хрустнуло на языке. Как сахарная корочка у вишневого джема. Потенциальная исполнительница сглотнула слюну, чихнула, почесала нос и аккуратно присвистнула, - ой!  А что это  у вас? План Букингемского дворца? И он весь ваш? Полностью?  Кекс, брысь отсюда!

Огромный рыжий кот, не кормленый уже двое суток, выразил свое негодование утробным рыком и, припадая на передние лапы, принялся заигрывать с Черчиллем. Не то чтобы он обрел просветление и ударился в веганство. Просто котам надо хоть  что-то жрать. Хотя бы раз в день.
- Только, вы же знаете, ну, наверное…   мои услуги дорого стоят.
«Возьму предоплату, -   краем уха  она прислушивалась  к чавканью за спиной, - а то ведь эта наследная аристократия такая аристократия. Попытается расплатиться ножкой от табурета Икея. И будет утверждать, что он эпохи Генриха Восьмого».
- Д-десять с половиной тысяч, - бухнула Эмили и зажмурилась, -  деньги вперед.
Внутренний Скрудж одобрительно хмыкнул.

- Упс, - сказала Эмили.
Это было ответом на все и сразу.
Да, надежда разжиться деньгами появилась, а потом… Как правило, наперекосяк* следует за обеими сторонами. Денег у Леноры Харгривз не было. Вообще, этого следовало ожидать.  У аристократов с ясными безмятежными глазами, открытым катком в восточном крыле собственного особняка  и зонтиком с головой лебедя деньги случаются нечасто. В расписки на специальной бумаге, так же, как в расписки на салфеточке, прагматичная мисс Браун не верила чуть более, чем полностью. Хватит.  Надоверялась уже. 
А еще Кекс слишком близко познакомился с Черчиллем.

В его анамнезе уже был  случай каннибализма, если можно так выразиться. Если домашний питомец съедает домашнего питомца – как назвать это по-другому? Предыдущая жертва общительности Кекса, желтая канарейка миссис Будвайзер, стала тому мертвой свидетельницей. А Эмили пришлось возмещать ущерб  из собственного гонорара. Надо сказать, чудовищный ущерб;  миссис Будвайзер запросила такую сумму, как будто птица была из яйца  работы Фаберже, а не из мяса и горстки перьев. Она назвала это моральным ущербом.  Эмили фигурально прижала уши к голове, ожидая радужных воплей. Гипотетический моральный ущерб малознакомых людей непредсказуем в размерах и частенько принимает нетривиальные формы.
Воплей не последовало. Клиентка стоически восприняла безвременную кончину саррацении.
- Кекс!
  Или даже так.
- КЕКС! Ты съел чужую бегонию! Плохой, плохой кот!
Кот презрительно на нее покосился и продолжил  невозмутимо вылизываться.
Краснеть и запинаться пришлось Эмили. Грудное контральто грозило сорваться в плаксивый фальцет.
- О. Мне так жаль. Простите. Простите нас, простите!  Я  могла бы возместить!.. Но нет, я не могу. И расписку не могу. И вообще. Этот мудак кинул меня на восемьдесят тысяч. Я сейчас на мели.  То есть абсолютно. Не понимаю, зачем я вам это говорю.  С тех  пор я решила – только предоплата. И мне так жаль, но… 
Она страдала глубоко и искренне. Ей  действительно было жалко  клиентку с  потрясающей воображение лояльностью к котам-убийцам, ее почившую саррацению,  но еще больше ей было жаль себя.
Голодного Кекса, уминающего веганские консервы,  и перчатки из кожи питона.

Отредактировано Emily Brown (2015-11-05 06:53:10)

Nobody knows и все такое.
- Я подозревала, что вы не просто так! – иногда  одна емкая фраза может вместить больше эмоций, чем монолог Чацкого. На несколько мгновений Эмили забыла дышать. Во-первых, потому что впервые в жизни видела настоящую броллахан. Во-вторых, приятно убедиться, что некто, о ком тетушка Джулия рассказывала в паузах  между третьей и четвертой стопкой джина, перемежая информационные вставки сентиментальными  воспоминаниями  о том, как ее любила броллахан Мэгги Голдфингер, вселившись в тело тридцатипятилетнего  Шона Коннери – все- таки существует.
Прагматичная составляющая мисс Браун настаивала на немедленной проверке информации – вдруг девушка лжет? Вдруг она тайный агент, направленный на извлечение знаний о том мире?
Нет, конечно, Эмили в таких вещах кремень  - ну,  а вдруг?
Расплачется от счастья, проколется по-глупому, выложит всю подноготную засранца Торндайка…
«Ну и выложу, - мстительно подумала вторая, иррациональная часть мозга Эмили, - просто потому что могу».
И просто потому – в этом мисс Браун могла смело признаться самой себе – Ленора Харгривз ей понравилась. Философским отношением к  суровой действительности.  Это во-первых. А во-вторых, подвергать плебейским сомнениям слова броллахан как-то неэтично. Это все равно, что усомниться в словах английской королевы  о  ее родословной, идущей от Вильгельма Завоевателя.*
- Помянем невинно убиенную, - предложила Эмили, извлекая из  шкафчика початую бутылку «Бифитера»,  -  и вселяться в меня не нужно. У меня очень скучная и размеренная жизнь, вам не понравится. Второй вариант не понравится Кексу, а я ценю его душевный комфорт. Остается Торндайк. И это лучше, чем десять с половиной тысяч фунтов. Я хочу, чтобы жизнь его стала адским днищем. Чтобы  он за десять часов разрушил все, к чему так стремилась его подлая душонка. И тогда он придет ко мне снова, и за «экзорцизм» я возьму с него сто тысяч фунтов. Деньги вперед.  Сумму поделим пополам. Идет?

Нет, если быть совсем честной, на одно мгновение Эмили дала слабину и хотела попросить мисс Ленору Харгривз  вселиться  в Дэвида  Теннанта (в личных целях). Но жажда мщения и (зачем отпираться?) корысть  - оказались сильнее.

Мисс Ленора Харгривз определенно действовала на Эмили умиротворяюще.
Обманутая ведьма  согласно потрясла головой – нет, разумеется,  он не настолько.
- Выселяйтесь, конечно. Ему ведь надо испугаться и прибежать ко мне с просьбой  расколдовать! Он подумает, что это моих рук дело, я   пригрожу ему повторным помешательством, и затребую деньги, которые мы и поделим. Правда, великолепный план?  Знаете, - новая порция джина окрасила невольную собутыльницу и все сущее в закатно-розовые, импрессионистские  тона, - я ведь не злая. Вообще. Н-не классическая ведьма… Я это… по м-матримона… нианаль… матримонильным делам. Преимущественно. Это непыльно. Выгодно. И примиряет меня с моей сущностью. Я даже в жабу ни разу никого не превратила! Хотя пару раз хотела. А Торндайк! Да.
И в двух словах (прерванных поглощением третьей порции джина) Эмили Браун поведала живой и настоящей броллахан о сущности Торндайка, его новоиспеченной жене, а главное – тесте, которого и пришлось околдовывать…
- А эт-то. Дороже стоит. Я п-предуп-преждала. Он сказал  -  плачу! – Эмили махнула рукой куда-то на запад. Язык продолжил отплясывать джигу,  - т-теперь умнее б-буду. Кровь надо брать. У всех клиентов. Миллилитров двадцать. З-завтра же сходю в аптеку. За шприцами. Для подсра...страховки. А то колдовство не действует. Я хотела его в с-скунса. Но в тебя лучше. То есть наоборот. За тайник не беспокойся. Это п-плевое дело. Только чертежи посмотрю. А к-кодовое слово… Пусть Торндайк в камеру скажет: «Алиса, это п-пудинг»,  когда будет представлять п-премьер-министра…

На этой жизнеутверждающей ноте хандра окончательно оставила мисс Браун.
И пусть у нее не скоро появятся перчатки из кожи питона, сопереживающая ее маленькому локальному горю броллахан важнее.
«И выгоднее, - подсказал внутренний финансовый аналитик, - особняк древнейшего рода фэйри просто напичкан артефактами».
Это была мысль. И Эмили решила ее подумать. Завтра, когда все завершится.