Wee folk |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Участники: Алан и Лиам Финны.
Дата и место: 2010 год, ноябрь; Харгривз-холл.
Сюжет:
Девятый из "Двенадцати шагов" гласит: анонимный алкоголик должен возместить людям, которым навредил, весь причиненный ущерб. Речь, конечно, о тех, кто пострадал от зависимости, но к абсолютному большинству тех Лиам и не подумает сунуться. А вот извиниться перед любимым младшим братом за то, что из дома в свое время свинтил — самое оно.
Вообще-то Алан уже лет десять как старательно рвал связи и с семьей, и с прошлым, и получалось у него довольно неплохо. Жизнь наконец-то начала отлаживаться, и была она, может, и не самой лучшей и богатой, зато своей собственной, и Алан всегда знал, что делает, зачем, ни от кого не зависел и никому ничего был не должен. Ему нравилось чувство - пусть и ложное - того, как он контролирует свою жизнь и как он хозяин своей судьбы, да и вообще все фразы с мотивационных постеров были ему близки и внушали что-то хорошее.
И потому когда его брат выпрыгнул из прошлого, как чертик из табакерки, Алан сперва вообще никуда не хотел идти. В детстве Лиама он любил больше других сиблингов. Лиам был старше, и была в непонятная, но восхищающая Алана способность вести себя так, словно домашний мрак его не касается, не задевает, словно в любой момент можно начать новую жизнь - и все будет хорошо. Лиам, собственно, так и поступил: он ушел в любой момент, и к этому момент Алан был совсем не готов. Ему тогда было тринадцать, и когда это случилось, ему долгое время казалось, что из его жизни высосали единственное светлое пятно, и теперь уже никогда и ничего не будет хорошо. Он, конечно, драматизировал, и теперь, когда ему было вдвое больше, прекрасно это понимал. Но обида за то, что брат оставил его одного, до сих пор копошилась и перебирала щупальцами где-то на дне души, укрытая от самого Алана чернильной тучей из надуманных поводов отказаться от встречи и опасений, что хотя бы один человек из прошлого сможет затащить его назад.
Он так и не сказал Лиаму ничего внятного, и адрес, по которому тот хотел встретиться, хоть и записал, но упорно откладывал в сторону, надеясь, что тот куда-то завалится и потеряется. Тот не терялся. Последние дни Алан и вовсе был похож на неприкаянного дубля трау, которому забыли дать задание. В конце концов он сдался. Отступать было некуда - надо идти.
Теперь он стоял перед особняком, вроде тех, куда Алана иногда пускали прицениться к оставшимся от предков книгам, и не знал, какая нелегкая нанесла сюда братца. Дверной звонок отозвался внутри здания неприятным звуком, больше всего напоминавшим чей-то истошный отчаянный ор.
Он не видел Лиама четырнадцать лет, но был уверен, что сразу узнает его. Насколько может измениться лепрекон? Рыжие волосы, наглые глаза, способность вечно попадаться на самые идиотские суеверия. Воображение тут же дорисовало Лиаму красное от пьянства лицо, злость в мимических морщинках и общую побитость жизнью, которой отличался их отец, но он старался гнать эту картинку от себя. Нет, с ним такого не случилось бы. Ни с одним из них.
Лиам был уверен, что Алан не придет. Он сам бы не пришел, если бы у него был сбежавший из дома брат, который не проявлялся столько лет, а потом внезапно захотел бы "поговорить". Отчасти Лиам даже на это надеялся. Никаких других шагов по претворению девятого он совершать не хотел, а так — типа попытался, можно поставить галочку и забыть.
Харгривз-холл он выбрал потому, что это была нейтральная территория, на которой можно было бы быть самими собой. Не то чтобы люди были очень внимательными, когда речь заходила о других людях, но Лиам предпочитал осторожничать. Опять же, Харгривз-холл он знал: не раз квартировался раньше. Хозяйкам за свое прежнее поведение он извинения принес, хозяйки даже простили. Кажется.
"В крайнем случае, — думал Лиам, размешивая ложечкой чай, — переночую тут, почему бы и нет".
Разнесшийся по особняку дверной звонок заставил его подскочить от внезапности и чуть не опрокинуть на себя разнесчастную чашку. Лиам ухватил ее обеими руками, заставляя стоять ровно, а сам поскакал к дверям, перепрыгивая по несколько метров сразу.
Уже у них Лиам затормозил. Выдохнул. Осмотрел себя с головы до ног, поправил воротник рубашки, порадовался безупречно начищенным ботинкам с круглым носком и намеком на каблук, а также пост-фактум пожалел о решении не краситься какое-то время: с рыжими бородой и усами и наполовину рыжими же волосами на голове выглядеть он должен был эпически нелепо. А ведь на момент ему это показалось отличной идеей. У Алана, мол, и так будет шок, зачем шокировать его черной шевелюрой?
Если там вообще Алан.
— Да все равно поздно уже, — пробормотал себе под нос Лиам, встряхнулся и открыл дверь.
И за ней был, конечно, Алан. Лиам бы этого обормота всегда узнал, даже если б еще два раза по столько же лет прошло.
И в ступор наверняка впал бы такой же. Что вообще положено в таких случаях делать? Не обниматься же? Не морды же друг другу бить? "Где ты был все эти годы?!" — "А ты чего не пытался меня найти?!" Нет, плохая идея.
— Привет, — наконец смог сказать Лиам и незамедлительно почувствовал себя так нелепо, что расплылся в широченной улыбке. — Вот ты взрослый стал. Отлично вообще выглядишь. Ну что, зайдешь?
И да, он действительно узнал его сразу же, хотя выглядел Лиам... странно. Так, будто его вот только-только отпустило подростковое готство, тем более удивительное, что уж он-то как лепрекон мог менять цвет волос гламуром, а не возиться с настоящей краской. Впрочем, его волосы, его дело. С бородой, опять же, старшему было неплохо, так что Алан сразу подумал о том, что и ему бы надо подумать о чем-то таком - как на человека своей профессии выглядел он, как Алану неоднократно заявляли, слишком уж приличным и интеллигентным, и в сомнительные, прибыльные дела его никто не взял. А борода - если судить по Лиаму, вполне могла бы с этим помочь и сделать его с виду бывалым и, может, даже опасным человеком.
- Привет, - сказал Алан, неловко перекатился с носка на пятку, не зная, как надо - обнять, забросать упреками, делать вид, будто они вот только вчера виделись?
Ладно, для начала нужно было хотя бы зайти внутрь. Тем более, что там было довольно интересно. Потертый, но явно шелковый коврик в прихожей, скрипящее, но прочное, надежное еще дерево на полу, обои настолько старые, что уже стали раритетными и, следовательно, приличными, а мебель выглядела так, что Алан знал наверняка, что будь он специалистом не по книгам, а по мебели, он бы умер от счастья прямо здесь, на этом самом месте.
- Здорово тут, - совсем по-детски вращая головой туда-сюда, восхитился Алан, - Ты как сюда вообще?
Он зацепился взглядом за Лиама и, ладно, стоило признать, что брат, вынырнувший из прошлого, был куда интереснее дома, в этом самом прошлом погрязшего.
- Ты как? Сто лет тебя не видел. Ну, не сто, пятнадцать. Хотя стой, нет, четырнадцать и три месяца, - исправился Алан, с опозданием поняв, что так явно считать время отсутствия Лиама не стоило. Он помолчал несколько секунд. - Смешные у тебя волосы. Гламур подвел?
Лиам, по-прежнему широко улыбаясь, боролся со страстным желанием скрестить руки на груди. Он с братом родным виделся, не с кем-то там, нечего было закрываться. Мужик Лиам или где?
— А. Тут семейка брохаллан живет, — пояснил он. — Аристократы, но бедные — как церковные мыши, один холл и остался. И куча раритетов всяких в нем, которые они берегут всячески. Хотя мне кажется, что они сами до конца не знают, сколько тут всякого. Я тут жил иногда, когда нужно было. Они всем рады.
Он неловко взъерошил себе на затылке волосы. Харгривзы действительно были рады всем, даже ему, несмотря на дебоши, которые он устраивал по пьяни. Кажется, он как-то снес с полки бесценную вазу какой-то древней династии. Или не династии… ой, да банши их, эти вазы, разберет.
Он бы помрачнел от этих мыслей, но чужой восторг отвлекал достаточно, чтобы не погрязать в собственном прошлом по уши. Лиам разулыбался и сам — уже не нервно, как раньше, по-нормальному. Алан умудрился сохранить эту свою очаровательную непосредственность. И это — при их семейке. Как по нему, так это был талант.
И вот так непосредственно прибить прошедшими годами — тоже был талант. Только не самый приятный.
— Да я… как-то, — хмыкнул Лиам и решительно возмутился: — Все с моей магией гламура в порядке!
Чтобы он — и не попытался так удачно перевести тему?
— Это тебе не импотен… С которой у меня тоже все в порядке! В смысле — которой и в помине нет! В смысле… аргх! Ну нравится мне больше краской! И моя спонсор…
Лиам прикусил язык, но было поздно. Ляпнул уже слово, молодец. Теперь Алан не отцепится. Он спешно прибавил, сдела впару шагов в сторону лестницы:
— Я там чай сделал в одной из гостиных, пойдем? Хороший чай, отличный вообще. И печенье есть.
Что-то подсказывало Лиаму, что это все равно не поможет и что от неприятных вопросов чай его не избавит. Не то чтобы он собирался их избегать. Он ведь и звал сюда Алана для того, чтобы попросить прощения. Только он думал, что это будет чуть позже. Уже чаем и после рассказа Алана о своей потрясающей жизни и как-то менее неловко, что ли.
Лиам усмехнулся, глядя на Алана. В том, что у того все сложилось отлично, он не сомневался. Брат у него всегда был смышленый и деловой, такие не пропадают. Ну а он… Он не был бы Лиамом Финном, если бы у него все шло не через жопу.
Надежда, впрочем, умирала последней.
— И можно пойти по-быстрому сварганить чего на кухне, если ты голодный, — прибавил Лиам.
Нет, ну а вдруг еда отвлечет лучше чая?
Услыхав про аристократов, Алан быстро и показательно потерял интерес к дому - это-то он хорошо умел. Тут и правда могло быть что-то интересно, но демонстрировать заинтересованность в доме, где теоретически можно было бы затовариться, было большой ошибкой. Особенно если эти самые знакомые броллахан Лиама и впрямь не знали, что у них может храниться.
Хорошие у него, к слову, были знакомые. Сам Алан с фейри долгое время знакомства не водил: ему все казалось, что все обязательно будут знать о его семье, и будут думать непонятно что... Хотя нет, вот как раз понятно, что будут думать. Потому ни с кем лучше было и не встречаться. С течением времени, впрочем, он узнавал своих то там, то тут: они встречались и в работе, и - хотя и редко - среди клиентов, и временами просто встречались, случайно, но как-то крепко. В конце концов опираться этим спонтанным знакомствам и встречам Алан перестал, иногда просил по дружбе помочь в каких-то мелочах и даже несколько раз очень удачно загнал массовые, но с зачарованием, книги, ведьмаку, активно топившему - во всех смыслах - подобными вещами свою магию. И все же совсем друзей среди своего народа у него было не так уж много - и явно не таких серьезных.
Впрочем, теперь и он подмечал, как картинку роскоши точечно прорывает суровая и печальная реальность: где-то под потолком весело расползалось пятно плесени, где-то портьеры были сложены так мастерски, что проеденных молью дыр было не заметить, где-то доски паркета лежали на честном слове, а одна комната так и вовсе выглядела так, словно в ней любительский театр ставил сценки из детства Пипа - с мисс Хэвишем, увядшими цветами, настойчивым запахом стоячей воды и смерти.
Брат интересовал его куда больше, чем декорации. Алан внимательно, не перебивая, слушал его. Хорошая, кстати, привычка - он завел ее себе с началом настоящей работы и первых хоть сколько-то серьезных уловов: никогда не знаешь, какое сокровище можно вытащить из случайной оговорки или фразы, в которой сам человек ничего такого не видит.
Из улова, пойманного в словах Лиама, вышла бы отменна порция фиш-н-чипс. Начиная с того, что гламуром брат, очевидно, не пользовался, хотя мог - и это было странно, гламур, как ни крути, был слишком полезной штукой, чтобы так просто от него отказываться, и заканчивая этой его странной, проглоченной торопливо оговоркой.
- Сиди, - сказал Алан, принюхавшись к чаю. Печеньем тоже можно наесться, во время поисковых поездок, осматривая библиотеки под пристальным, но гостеприимным взглядом хозяев, он довольно часто питался исключительно печеньем, подававшимся к чаю и вполне привык к этому.
- И что за спонсор? Тебя кто-то содержит или как? О нет, только не говори, что у меня брат-содержанка!
Лиам успел на полсекунды порешить, что Алан пропустил его оговорку мимо ушей. Что он, весь такой мастер увиливаний, как полагается лепрекону, ловко от слова "спонсор" и увильнул. Ну, или что Алан просто был не очень внимательным.
Ага, конечно.
Лиам вздохнул, отставил чашку — старую, хорошую, замечательную чашку с отбитым краешком и трещинкой — и полез в карман. Там у Лиама были ключи от квартиры, а в качестве брелка служил…
— Двухмесячный чип, — пояснил он, выкладывая ключи на стол ключами к себе и чипом к Алану, и фыркнул. — Анонимных Алкоголиков. Да, да, я знаю, нечего на меня так смотреть. Спонсор — оттуда. Классная, кстати, девица, твоя ровесница, что ли. Ну и я с ней сейчас и живу. Мораль сей басни: не связывайся отношениями с мудаками, которые считают бухло и покутить важнее тебя, иначе окажешься в феерической заднице.
Лиам вдруг задумался над тем, знал ли Алан про его ориентацию. Он не скрывал, что гей, но не то чтобы афишировал. И знал ли он уже в шестнадцать? Это было слишком много лет назад, чтобы он помнил.
Так или иначе, а вываливать еще и это он не собирался. Ну, на всякий случай. Он ведь хотел не довести брата до сердечного приступа своими откровениями, а отношения восстановить — или, на худой конец, их подобие.
— Я, в общем, дошел до девятого шага из двенадцати в программе. И решил, что он идеально подходит, чтобы сказать… — Лиам вдохнул, выдохнул, сделал глоток чая и с грохотом поставил чашечку на блюдце, еще раз вдохнул. — Я виноват, что… сбежал из дома. Перед тобой. Не надо было тебя там оставлять. Хотя — хей, у тебя дела идут явно лучше, чем у меня!
Он хмыкнул и откинулся на стуле, зарылся пальцами в волосы. Алан правда выглядел хорошо, даже отлично. Вопрос только, простит ли. Лиам-то его помнил довольно великодушным, но это было так давно, что практически уже и неправда. Опять же, тринадцать — не двадцать шесть. Или двадцать восемь? Сколько там Алану было лет?
Ай, да ну ее, эту математику. За двадцать — и хватит с него. Все равно на двадцать где-то и выглядит. Лиам даже подобие братской гордости за него ощутил… бы, если бы не был занят активным сдерживанием паники.
А ну как Алан возьмет и не простит?
Ну вот, и Лиаму тоже не удалось. Прежде Алан считал, что ранний уход из дома - самый, да и, возможно, единственный верный способ не заразиться от отца лепреконской слабостью к спиртному. Потом, когда он повзрослел, он понял, что далеко не все спиваются потому, что в детстве учились этому у родителей. Нет, кто-то спивался по как раз противоположной причине. А кто-то - просто от желания хорошо и основательно сделать хоть что-то в жизни, пусть даже "чем-то" окажется глубокий алкоголизм.
И все же в уход из дома он до сих пор верил, и потому хоть и боялся, что Лиам может не удержаться в прекрасном мире трезвости, всерьез об этой перспективе никогда не думал. А оно вон как вышло. Совсем не весело, весьма печально. И ему идти еще три ступеньки.
В этом месте Алану, по правде, полагалось бы порадоваться за брата. Вместо этого он почувствовал, как в сердце кольнуло обидой. Значит, это просто этап, и если бы не он, Лиам бы и не нарисовался бы снова, не появился бы в его жизни. А так он успокоит совесть, перешагнет на десятую ступеньку, станет уважаемым человеком и они, вероятно, не будут общаться еще лет четырнадцать. Возможно, стоит заранее составить список возможных поводов. Хотя их будет, конечно, мало. Разве что на похорон матери оба найдут время выбраться.
Он посмотрел на Лиама так, как иногда смотрел на книги, о которых не знал наверняка, покупать их на свой страх и риск или положить туда, откуда взял, и выбросить из головы. После ухода старшего стало совсем скверно, и первые месяцы на них срывался не только отец, но и мама, уязвленная тем, что Лиам очень явно продемонстрировал то, что знали все дети - что мать она откровенно никакая. Но Алан старательно забывал это все много лет - к чему теперь вспоминать? Только чтобы поплакаться? Попытаться надавить на какое-то чувство вины брата? Нет, ерунда.
- Забыли, - сказал Алан, немало гордясь собой при этом, - кто бы остался, будь у него выбор? А давно ты, ну... начал пить?
Он посмотрел на чип. Заинтересовавшись - он никогда таких не видел прежде - придвинул его поближе к себе. Два месяца - хороший срок. Интересно, хватит ли его на дольше? почему-то хотелось, чтобы хватило.
- Еще кого-то из наших ты видел? Маму? - от улыбки Алан удержаться не смог.
Дела у нее теперь шли отлично, но вот от кого-кого, а от нее он старался держаться подальше.
Лиам, наверное, видел слишком много голливудских фильмов. Ему казалось, что такие моменты всенепременно должны сопровождаться если не фанфарами, то слезами, крепкими объятиями и бог знает чем еще. Как минимум — бурной эмоциональной реакцией. Закрытие гештальта это, кажется, называлось?
Ничего этого не было. Было только казавшееся совершенно не к мпсту "забыли" и ощущение, что его где-то обманули. В лучших прям-таки чувствах.
Но Алан не сердился и не обижался. Наверное, это значило, что Лиам прощен, пусть и ему это и не озвучили словами через рот. Озвучивание, в общем-то, и не обязательно было, предложение все забыть и начать с чистого листа — это уже что-то. Немаленькое такое. Лиам даже улыбнуться смог с вполне настоящим облегчением.
— Ну так. Не помню, когда точно, — ответил он. — Вот когда связался с одним мудаком, тогда и. Это много лет назад было.
Он бы в принципе не вспомнил, даже если бы захотел. Годы, прошедшие с тех пор, терялись в алкогольном тумане только в путь.
— Но главное — что было, — прибавил он и выпрямился, положил голову на ладонь упертой локтем в стол руки, наблюдая за тем, как Алан рассматривал его чип. — Нет. Я вообще стараюсь держаться от всего лепреконского подальше. Да и не думаю, что она горит желанием бы меня видеть.
Маму Лиам лишний раз старался не вспоминать. Она его сильно ведь любила, даже слишком. Он не только от отца-алкаша сбегал, но и от ее бессмысленной немного опеки — тоже.
Думать о ней он тоже не хотел.
— Нет, знаешь, что? Хватит обо мне, — заявил он энергично, ввпрямляясь снова — уже для того, чтобы придвинуться ближе и нечаянго шатнуть стол вместе с чашками. — Хватит обо мне, у меня все уныло и теперь уже трезво — и все. Расскажи лучше, чем ты сам жил. А то, может, женился, а я и не в курсе?
Он ухмыльнулся. Он надеялся, конечно, что Алан бы сподобился ему хотя бы приглашение выслать, но черт же его знает. Столько воды утекло.
По Алану он все-таки соскучился — аж жуть брала.
- Она-то, может, и не горит, но это пока не знает, что ты был алкоголиком и смог завязать. А вот если узнает... - Алан сделал многозначительную паузу, но дорисовывать картинку до конца не стал, вместо этого просто объяснил, - она теперь ведь выступает, знаешь. Книгу, слышал, собирается написать. Учит людей, как им выбраться из абьюзивных отношений и начать жизнь с начала. Это в нашей семье, я так понимаю, популярная тема.
Развивать эту тему Алан не стремился. Он был на выступлении их мамы только раз, не зная еще, что это и зачем оно ему. А оказалось, что это не ему, а ей - дети, устроившиеся в жизни лучше, чем можно было ждать, немедленно причислялись мамой на свой счет и вплетались в ее выступления как пример того, как она несмотря ни на что смогла быть хорошей матерью. Возражать ей в тот раз он не стал, но больше на приглашения не откликался и на радар к маме старался не попадать.
Он почти поперхнулся чаем:
- О, нет, нет, я не женился. Никаких свадеб, никаких детей, ничего такого. Я вырос в упорного и убежденного одиночку и вряд ли когда-то это изменю. Да и с работой плохо сочетается - много езжу. Хотя в последнее время уже меньше и все больше прицельно.
Алан вытащил из кармана бумажник, где все еще хранил пару визиток. Теперь он уже отказывался от них, поняв, что в его деле круг специалистов и клиентов довольно узок и тех, кого стоит знать, и так знать будут - лишний же шум может только оттолкнуть нужных людей. И все же на всякий случай - вот как сегодня, например - он еще держал их при себе.
Алан протянул желтоватую картонку брату:
- У меня все занудно, но нормально - я где-то так и хотел. Я занимаюсь книгами, старыми. Ищу, покупаю для клиентов, перепродаю, выступаю посредником, меняю, временами устанавливаю подлинность - или ищу кого-то более сведущего в этом, чем я. Иногда это прибыльно, иногда не очень, но на жизнь хватает, так что не жалуюсь.
Он поколебался, потом все же добавил:
- Я тоже хотел держаться от нашего мира подальше, но как-то не вышло - иногда всплывают магические или наши книги, и людям их видеть и трогать не надо бы. Конечно, я все больше общаюсь с ведьмаками, хобгоблинами да трау - теми, кто понимает в зачаровании, но всякое бывает. Так что если вдруг надо будет узнать что-то из нашего мира по-тихому - можешь обращаться. Помогу.
Лиам попытался себе это представить: его мама, которая пишет книги и выступает с мотивирующими речами, вся в рыжих кудряшках и веснушках, заставлявших не о лепреконах, а о пэках думать. Он даже на стуле качнулся так, что тот вздыбился на задние ножки.
Мама отчет-то виделась исключительно в истрепанном розовом халате. Махровом таком. Лиам прикусил губу.
Нет, втягиваться в это и оказываться под прицелом каких бы то ни было софитов он был не готов.
— Рад, что у нее все хорошо, — ровно заметил он и снова разулыбался как проклятый, стоило Алану заговорить о себе. — Путешествуешь, значит.
Визитку Лиам с любопытством повертел в руках. Имя, номер, хорошая такая бумага — все как надо.
Скупка-продажа старых книг, ну надо же.
— Неплохо, — одобрительно кивнул он. — Никогда бы не подумал. Не знаю, почему. Но тебе идет. Романтика в этом всем даже какая-то есть, почему занудно сразу?
Алану действительно шло. Такого, чтобы тот хотел устроиться занудно и нормально, да еще и без семьи, Лиам не помнил, правда. С другой стороны, он сам был тем еще индивидуалистом, а в детстве мечтал стать не то моделью, не то рок-звездой, его ни капли не смущало, что ни ростом для первого, ни голосом для второго он не вышел.
Занудство в такой работе, как у Алана, увидеть он все равно не смог.
— И приключения наверняка тоже. Попадется зачарованная книга — и ух, — добавил Лтам вдумчиво и кивнул, засовывая визитку в карман. Без чипа, который до сих пор был у Алана, карман казался необычно пустым.
Бумажек в нем, конечно, тоже не было. Но ведь были смартфоны.
— Давай я в твой телефон номер свой забью. Чтоб ты знал, что это я, и мог трубку не взять, если не захочешь. — Он подмигнул, фыркнув, и добавил уже серьезнее: — Я надеюсь, что мне твой понадобится только для отправки СМСок с дебильными шутками, но если вдруг — я обязательно. И ты, ну, не стесняйся обращаться тоже. Сделаю, что смогу.
Что бы кто ни говорил, а кровь — не водица. Лиам правда так считал. По крайней мере, в случае Алана. И когда алкоголя в этой самой крови было меньше, чем самой крови.
Но главное — Алан его простил. И даже готов был продолжать с ним общаться. Лиаму этого было более чем достаточно.
Отредактировано Liam Finn (2016-02-04 03:22:07)
Алан пожал плечами. Он не исключал того, что его работа и до сих пор полна романтики, вот только ему самому она теперь казалась рутиной. Впрочем, рутину эту он выбрал сам и находил в ней что-то очень приятное. Великолепно-скучная жизнь - вот, к чему он стремился, понимая, впрочем, с течением времени все лучше, что цели ему не достичь никогда. Потому что он лепрекон, потому что суеверия, потому что магия - и никуда от нее не денешься. Даже пытаться не стоит - лучше потратить это время на то, чтобы научиться жить с ней под боком.
- Зачарованные книги - да... Ты даже не представляешь.
Он улыбнулся, вспоминая те пару столкновений с проклятыми книгами, которые ему случались. Теперь они и правда казались увлекательным приключением, а тогда он был просто рад, что пережил их целым и невредимым - хотя бы относительно.
Он дождался звонка от Лиама. Мог бы взять, но сбросил, впрочем, немедленно подписав новый контакт. Это был первый контакт семьи в его телефоне - мамин номер он, например, вносить не стал и держал отдельно, в записной книжке, словно опасаясь того, что, попав в память телефона, этот непрошеный, нежеланный, посторонний номер все ему спутает и испортит. Потому и Лиама не обязательно было записывать по имени. Алан и не стал - так что Лиам остался в телефоне под безликим "брат" и только потом понял, что не такое уж это слово и безликое. Все равно другие их братья в его книгу не попадут никогда. Да и о Лиаме как о просто каком-то постороннем Лиаме он думать не мог. Что ж, по всему выходило, что Алан и правда его простил - и не заметил даже. А может и вовсе никогда не обижался, а просто придумал это себе, чтобы был повод почаще о нем вспоминать.
Он не представлял, что у него должно было случиться, чтобы просить помощи у Лиама - их жизни не пересекались как-то никак, но все же серьезно пообещал, что если что - позвонит, почти надеясь, что "если что" когда-нибудь да случится.
Больше о семье они не говорили - болтали о всяких пустяках, как люди, которые видятся так часто, что обо всем важном уже давно переговорили. Алан время от времени поглядывал по сторонам - а вдруг встретит что-то ценное, за чем потом можно будет прийти, с порога назвавшись братом их гостя. Вдруг сработает, и его согласятся и пустить, и продажу обсудить, и хороший процент набросить? Но даже думая о работе, он крутил братский чип в руках. Только в самом конце и вспомнил: тот снова вернулся к владельцу.
Ему оставалось всего три ступени.
И Алан надеялся, что все получится.