Конечно, сразу отправляться к Торндайку Ленора не стала. Это все же был ее день, и она не обязана была его весь тратить на какого-то там ведущего, пусть даже такого известного. Тем более, что странности в нем должны были начаться с прямым эфиром - и подставляться раньше было слишком рискованно. Если кто-то заметит, что Торндайк ведет себя не так, как обычно, его могут и заменить. С прямыми эфирами не шутят, особенно если в кадре должен появиться премьер-министр.
Короче, дела вполне можно было отложить до вечера. И Ленора порхала по городу, вселяясь то в женщину средних лет с сумкой биркин - потому что как удержаться и не стать на полчасика владелицей сумки биркин? - то в клиента кофейни, из которой пахло восхитительным горячим кофе, то в девушку, которой только что сделали предложение, то в другую девушку, которая бесцельно носилась с друзьями по злачным местам, то в мальчика, который не мог дать отпор задирам сам, то в свидетеля Иеговы, который вместо историй о господе нашем Иисусе Христе рассказывал не без влияния Леноры открывавшим ему дверь разной степени остроумия шутки.
Она порядком устала, и потому последние часы перед эфиром провела в спа-салоне, почти уснув, пока рыбки объедали с ее ног мертвые клетки кожи. Закончив, она посмотрела на себя в зеркало - оттуда Леноре улыбнулась ухоженная, величественная женщина зрелых лет - и выпорхнула и из этого тела. Ее ждал Торндайк, Эмили Браун и еще тайник в родном особняке.
Ленора ничего не знала о том, как именно Майкл Торндайк провел этот день, но со стороны смотрелся он просто шикарно, как если бы валялся в спа рядом с ней. Когда на него никто не смотрел, он "отпускал" лицо, порой растягивая и сжимая губы, открывая рот все шире и шире. Вероятно, тренировался перед эфиром. Незадолго до начала к нему заглянула невеста - Ленора видела их вместе на страницах глянца в красивых фотосессиях о любви без границ и условностей. Забавно, но теперь, вблизи, любовь не особо так бросалась в глаза - по крайней мере, его любовь к ней. Вероятно, камера, по слухам, умевшая добавлять килограммы, умела добавлять еще и чувства.
Когда Торндайк опять остался один, а до эфира оставалось уже совсем немного, Ленора, которой надоело не чувствовать тела, вселилась в него, почти не почувствовав сопротивления. Занятно, она думала, что в случае с этим будет труднее, но, возможно, ведущий, менявший сотни масок в кадре, привык к тому, что он всегда был не совсем собой.
- Вот и я, - сказала Ленора. Голос Торндайка в его теле слышался не таким красивым и богатым на интонации, чуть плосковатым и гнусавым. Бывает же. - Алиса, это Пудинг!
Она рассмеялась и обнаружила, что смех и в теле Торндайка слышится приятным.
Вечер должен был получиться искрометным.

Ленора несколько раз ошарашенно моргнула, пытаясь успокоить ослепленные вспышкой глаза. Торопливо улыбнулась - от неожиданности лицо, полное харизмы, явно стерлось: она чувствовала это по тому, как непривычно свободными стали все мышцы лица. Ох, как тяжело, должно быть Торндайку. Может, у него и лицевые крепатуры бывают. Она бы этому не удивилась.
- А что, у меня есть охранник? - переспросила она почти с восхищением. Раньше в людей со своими охранниками она не вселялась. Хотя, конечно, как и всякая броллахан, были у Леноры моменты слабости, когда она примерялась к королевской семье, в итоге патриотизм и верность короне всегда и неизменно брали в ней верх.
Так что по всему выходило, что ведущий был самым важным из всех ее вселений за всю жизнь.
- Ну то есть, да, конечно у меня есть охранник, - быстро исправилась она. - И конечно он пропустил тебя. Это же ты.
Она понятия не имела, кто это. Но если охрана Торндайка так запросто ее пропускала, если они были настолько накоротке, что так непринужденно общались, значит, все было в порядке. Да и сама Ленора тоже ощущала какую-то неосознанную симпатию к ней. Узнать бы еще, как ее зовут.
Она снова повернулась к зеркалу и по возможности незаметно стала рассматривать посетительницу, пытаясь отыскать какую-то подсказку. Бейджик прессы Ленора заметила не сразу, но да, он кое-что прояснял. Журналистка, значит. Ладно. Может, кто-то из тех, кто должен помогать в интервью премьер-министра? У него же вообще будут брать интервью? Или политики нынче приходят в телевизор просто так, поторговать лицами?
Ленора, пытаясь прикрыть свое явное любопытство, переметнула взгляд к столу перед зеркалом. Эх, будь Торндайк женщиной, она накрасилась бы вмиг: когда-то она потратила два года и четыре солнцестояния на экспресс-курсы визажа, и с тех пор что делать, если попадешь в тело женщины, куда более гламурной, чем она сама, знала хорошо. А вот как быть, если ты в теле мужчины? Ладно, немного контура никому не повредит. Ленора решительно подчеркнула скулы Торндайка и полюбовалась на него в зеркало. Ладно, не худший вариант, смотрелся он все же красиво.
- Как там настроение в зале? - спросила она. - Ты наверняка наготове, как обычно?

- Ага, - сказала Ленора, откладывая корректор в сторону, придирчиво посмотрев на Торндайка еще раз, решила обойтись без консилера. Везет же некоторым! Чтобы у телеведущего - и никаких мешков под глазами? Никаких следов пьянок, долгих часов работы, бесконечных дублей, работы с приглашенными гостями и гостевыми редакторами за кадром, составления текстов и просто жизни? Черов счастливчик этот Торндайк, вот что. Его идеальная кожа уже была достаточной причиной устроить ему неприятности.
Так что новости о том, что публика неоднородна, Ленора только обрадовалась. Тем лучше ведь: чем острее будут реагировать, тем ощутимее будут последствия. Особенно если обычно Торндайк справлялся - а он справлялся, она специально проверяла, он так справлялся, что это было почти его коньком - с любым накалом страстей, руководя толпой как бог. Ну - или могущественный ланнан-ши. При мысли о ланнан-ши она поморщилась, вспомнив, что румынские кузены, которые грозились приехать в гости, все еще не сказали, точно они приедут или нет. Наверняка все будет как обычно: они никому ничего не скажут, а позвонят прямо из Хитроу в праведном возмущении от того, что их никто не встретил. Потом они всегда уверяли, что слали телепатические сообщения, но ни ланнан-ши, ни броллахан, так не умели. Так, кажется, не умел никто из фейри - но это кузенов почему-то совершенно не смущало. Ладно, по крайней мере больше они не пытались нанимать корабли, чтобы питаться в дороге командой и причаливать веселым судном, полным трупов и кузенов.
Ленора поспешно разгладила лицо Торндайка, надеясь, что успела прежде, чем его приятельница это заметит и сможет отнести на свой счет. Хорошо бы, к слову, узнать ее имя... Хотя, может, для селебрити это и нормально? Может, Торндайк и так не знал ее имя? Нет, говорила она слишком уверенно и прямо. Наверное, они друзья. Старые хорошие друзья.
- Конечно, о чем речь. Приходи куда и когда угодно. Мы ведь с тобой... Ну, мы с тобой как русская водка, и русский балет, - мысленно чертыхнувшись, использовала Ленора сравнение из лексикона все тех же румынских кузенов, - родные брат с сестрой...
Она вдруг подумала, что они могут быть даже слишком близкими друзьями. Он ведь из шоу-бизнеса, ему положено быть распущенным. А она, может, пробиралась в его гримерку ради предэфирной эм... страсти.
- В смысле, мы ближе, - на ходу исправилась Ленора. - Намного. Наша связь - это эм... Ну, в общем, ты сама все знаешь.

Девушке в розовом Ленора была рада. По ней хотя бы сразу было видно, что с ней у Торндайка ничего нет и быть не может. Просто тесные отношения коллег - и хорошо. Ко всему, она была занята делами, которые решала тут же при помощи наушника и микрофончика, так что отвлекаться и подмечать, насколько ведущий не похож на себя обыкновенного ей наверняка было некогда. И гостью она его, что характерно, не знала. Вот уж странно - не то у Торндайка был тайный роман, который он виртуозно умудрялся скрывать от всех, не то Ленора критически неверно оценила их с журналисткой взаимоотношения, и... Ладно, никакого "и..." случиться не успелось, так что можно было успокоиться.
Информацию помощница сыпала с пулеметной очередью, так что не успела Ленора напрячься от предстоящей личной встречи с министром (в такие моменты ей было жаль, что в политике Британии все в меру сносно: вот была бы на месте нынешнего Маргарет Тэтчер, Ленора обязательно нашлась бы, что ей сказать - и в личной встрече, и перед камера, и вообще), как она тут же впала в мимолетное умиление. Энди Марреем ей как-то раз тоже случилось бывать, и это был довольно забавный опыт, о котором она, тем не менее, не особо распространялась.
- А почему это чей-то там пресс-секретарь нас контролирует? - на всякий случай сказала Ленора непогрешимо уверенным в себе тоном, которым, в ее представлении, всегда пользовался Торндайк. - Ну ВВП-то ладно, что о нем говорить. Но Талула Райли? Да я в жизни не прощу себе, если пропущу Талулу Райли!
Это, кстати, не было шуткой - к ней Ленора примеривалась уже несколько лет, да каждый раз находила тельце позабавнее в самый последний момент. Но обходить ее еще в эфире было совсем уж невежливо, и делать это Ленора не собиралась.
Они шли по закулисью, дивному миру, больше напоминавшему декорации к минималистичной постановке о войне, где металлические конструкции символизируют и далекий дом, и траншеи, и взрывы, и жизненный кризис, через который проходи герой. Порой Ленора ловила свое отражение в зеркалах камер. Да, пожалуй в ярком искусственном свете она и правда смотрела... экзотично. Но ничего, она же сюда не красоваться пришла.
- И спасибо, что вытащила меня, - сбавив тон, дружески сказала Ленора помощнице. - Из гримерки, то есть. Нас явно несло куда-то не туда. Так, ладно, ладно. Надо начинать. Боже, я так волнуюсь... Черт, ладно, как-то будет. Где там министр?

Внимания было слишком как-то слишком много. Вдобавок, какая-то из помощниц Торндайка вовсю старалась испортить небрежную красоту, которую Ленора навела на лице ведущего. И хотя премьер был тут, говорила в основном его пресс-секретарь в хорошо подогнанном, но очень невыгодном для ее фигуры костюме. Ужасно. Ленора не могла и вспомнить, когда в последний раз видела сносно одетых людей из политики. Похоже, всех стилистов отобрала себе королевская семья, тихо мстящая за конституционность своей монархии.
А камеры при этом не работали, так что общая нервозность и растерянность Леноры пока делу совершенно не помогала. Она сдержанно кивнула премьеру, добившись только того, что одна из кисточек угодила ей в глаз, а потом, поняв, что до съемок она тут, в общем-то, и не нужна, выпрыгнула из ведущего, оставив его общаться, как это принято у его телевизионного народа.
Далеко Ленора не отлетала. Она осмотрела студию получше, запомнила, где стоят камеры и подсмотрела в текст, который должен был отображаться на телесуфлере. Подумать только. там были даже шутки для Торндайка! А она-то думала, что он все выдумывает сам, под влиянием момента. Но и это - просто телевизионное жульничество. Что ж, тогда так ему и надо, он вполне заслужил все, что с ним сегодня произойдет.
Этан Торндайк, освобожденный от ручного управления, тем временем стремительно приходил в себя. Надо отдать ему должное: держался он отменно, вскрикивать, делиться с окружающими тем, как в него что-то вселилось и различными другими способами проявлять удивление он не спешил, вместо этого быстро нацепив дежурную улыбку.
Где-то в этот момент мысль об Эмили Браун шевельнулась в его голове. Ее быстро заменила другая мысль, о том, что стоило все же заплатить ведьме: она ведь явно знала свое дело: на простое совпадение чудесную перемену тестя Торндайк списать не мог: тот никогда не менял ни мнения, ни привычки, ни предпочтения, с чего бы ему начинать теперь? Потом, правда, он вспомнил и о сумме, которую хотела ведьма, и жадность быстро утихомирила распоясавшиеся мысли. Конечно, ведьма тут ни при чем. Может, это его новые антидепрессанты? Или аллергия на что-то. Или что угодно еще.
Он клятвенно пообещал Памеле Уотсон, что все пройдет, как надо, отогнал прочь Дороти, которая вела себя еще более опекающе, чем обычно, лихорадочно посмотрел на часы, выдохнул. Хорошо, что все прошло. Эфир вот-вот начнется, и если бы он начал его в таком состоянии... Нет, об этом и думать не хотелось.

Ленора из-под потолка оценила, как все идет. Шло все нормально. Тордайк бодро читал текст с телесуфлера. Он явно пришел в себя и набрался смелости. Он отпустил пару шуток, отметил важных людей среди публики, отдельно подмигнул Виктории Бэкхем - весьма осторожно, кстати, подмигнул, чтобы будущий тесть не решил, что он всерьез.
Потом, выдержав торжественную паузу, Торндайк объявил выход премьера и Ленора, набрав в грудь воздуха, ласточкой запрыгнула обратно в тело. В Торндайке было очень уютно, она как-то даже успела сродниться с ним.
Премьер - ну и хорош же он был, не зря они всей семьей за него голосовали, не зря им Талула Райли соблазнилась - уже был в студии, и тут-то Ленора и сказала, картинно указав на него рукой:
- Алиса, это пудинг.
Эмили еще запиналась, но еще и это повторять Ленора не стала - с Торндайком же запинок не случалось, кто-то еще могу бы подумать, что с ним что-то не так. Только бы ведьма смотрела сейчас этот эфир.
- А я - Этан, - представилась Ленора, - мы до эфира как следует не познакомились. Этан Торндайк, вы могли видеть меня где-то по телику.
Премьер ошеломленно кивнул и оглянулся в поисках своей Памелы. Ленора кинула быстрый взгляд на телесуфлер, где шел совсем другой текст, и продолжила:
- У меня там пачка скучных вопросов, которые никого не интересуют. Так что, раз уж так вышло, что я теперь частично владею этим каналом, займемся настоящей журналистикой. На повестке дня виагра, ВВП и Талула Райли, и начнем мы с нее - прямо сейчас, в прямом эфире, не прерываясь на рекламу!
Занятно, что как раз в этот момент режиссер эфира лихорадочно решал, уходить на рекламу или продолжить снимать то, что происходит на площадке. Твиттер, по которому уже разлетелась внезапная цитата из Кэрролла, уже делал свое дело: рейтинг рос. И они оставались с эфире.

Ленора не знала, как у них все устроено на телевидении. Вдруг при малейших признаках безумия в глазах ведущего передачи уходили на рекламу? Это, в принципе, объясняло - и очень хорошо - огромное количество рекламы. Но это шоу или было не таким, или безумие приветствовало. По крайней мере камеры все еще снимали, премьер все еще менялся в лице, а зрители все еще недоумевали и безмолвствовали. Кроме галерки, конечно. Галерка очень помогала и, вдохновленная поддержкой, Ленора припустилась дальше:
- Это вы зря, следите, талант растет. Вы видели, какая из нее получилась медсестра во втором Торе? Больше смотреть же и не на кого. Ну, конечно, - Ленора чуть замялась. В трудные моменты врожденная, но обычно крепко спящая, честность, всегда норовила подчинить себе все, и опираться ей было невозможно, - кроме тома Хиддлстона и Криса Хемсворта - они такие урурушеньки просто. У того, который Тор, еще и брат есть Лиам, и тоже невероятно хорошенький, бывает же - в одной семье и...
По тому, как замолчала галерка, Ленора поняла, что ее уносит в сторону и пока еще могла, вернулась в русло той ненормальности, которая была по душе зрителям, присутствовавшим на площадке.
- Вот яхта, да, инстаграм. Сейчас ведь век социальных медиа, вам ничего не спрятать. Да и зачем прятать? Не лучше ли, как в старые времена, не притворяться скромниками, а пользоваться всем, что может дать вам жизнь. Хоть яхтой, хоть Талулой, хоть чем. Пусть говорят, но вы хотя бы будете честны с собой. Так что, - за оператором истеричным мотыльком пронеслась Памела, и Ленора вспомнила о приличиях и этикете, - господин премьер-министр, будете отвечать? Выкладывайте про мисс Талулу Райли всю правду. Никто вас не осудит, разве что позавидует, правильно я говорю? - она подмигнула будущему тестю Торндайка, по лицу которого не могла точно прочитать, поражен он происходящим, восхищен или просто ждет, пока его наконец-то хватит сердечный приступ.
- Давайте-давайте, - подбодрила она премьера, - а то перейдем к ВВП, а там молчанием не отделаться, сами понимаете. В конце концов, вы же пришли не на какое-нибудь рядовое ток-шоу. Тут мы говорим честно и открыто, вскрываем пороки общества, делаем мир лучше!
"Отрабатываем магические услуги, зарабатываем ведьме гонорар," - продолжила она про мысленно и ясно улыбнулась прямо в камеру.

Отредактировано Lenore Hargreaves (2016-01-05 23:30:15)

Ленора посмотрела вслед премьеру, нахмурилась, прекрасно зная, как невероятно мило смотрится на Торндайке эта его скорбная складка на лбу.
- Нет ответа, - прокомментировала она. - Политики бегут, не желая общаться с людьми напрямую - без заготовленного списка вопросов, внутренней цензуры, помощницы в наушнике. Может, другие наши гости будут посмелее?
Что других гостей вряд ли уже будет, впрочем, было яснее ясного. Хотя вот кому-то из зрителей все понравилось. Правда, Ленора не была уверена, это Пош Спайс смеется от восхищения или это у нее нервное. Про тестя все было очевидно, но туда Ленора лезть пока не собиралась. Убивать людей она в этот вечер ну никак не собиралась. Но новый образ будущего зятя, похоже, был слишком ослепителен и зубодробителен.
Где-то о мысли на зубах и появились эти двое. Ленора повернулась было к камере, она даже сказала:
- А вот и новые, смелые гости!
Но озорной глаз камеры уже погас. Видно, все же поставили рекламу - и это делало положение Торндайка и Леноры в нем каким-то очень шатким. Люди такой комплекции в костюмах такого кроя и галстуках такой гаммы ходят только в том случае, если они при исполнении. Знать бы еще только, что они собираются исполнять. В конце концов, если Торндайк умрет, сляжет с побоями или угодит в какую-то секретную правительственную тюрьму на каком-нибудь секретном правительственном Кэр-Исе, хорошо от этого не будет никому. Опять же, тогда Торндайк не сможет прийти к ведьме и договориться с ней об очень щедром вознаграждении буквально за что угодно.
Ленора посмотрела сначала на левого бугая, потом на правого, потом решила, что и так уже тут засиделась, сказала напоследок недоуменно:
- Но ведь у меня эфир, я не могу так просто. Это самый важный эфир года, вы знаете, какие будут гости? Будет, - тут она понизила голос и с интимной хрипотцой поделилась, - сам премьер-министр. Куда же я пойду. Ой, папа, а с вами что?
Она обернулась в сторону будущего тестя Торндайка - и вылетела из него. С лица ведущего вмиг пропало любое выражение, отчего он стал напоминать глянцевую маску себя же. Потом выражение вернулось - и это было выражение ужаса. Ленора была довольна - все тут наверняка решат, что у него какой-то нервный срыв. Или что там еще бывает у творческих личностей, которые только что угробили свою карьеру. Так что только лучшая ведьма, возможно, и согласится вернуть все как было.

Весь следующий день Ленора, как водится, провела в праздности, отдыхе после бурного дня и семейных хвастливых рассказов о том, кто, да как, да в кого. Сама она после Торндайка не удержалась и вселилась еще и в Викторию Бэкхем - не зря же та ей так подмигивала? - но распространяться о случившемся не собиралась. Броллахан не любили быть заметными - это было опасно, это ставило под угрозу всех, это. в конце концов, теоретически могло бы привести в дом охотников, которые обычно "не замечали" Харгривз-холл, за что все местные обитатели были им бесконечно благодарны и время от времени приглашали на тортик. А в этот раз Ленора была заметна, даже очень: об этом говорили все каналы, об этом писали все газеты. Вряд ли кто-либо из броллахан ее поколения творил что-то настолько заметное.
И какая-то часть Леноры, по правде, очень сильно хотела бы сказать, скромно потупившись, что да, это она, это все она, нет, ничего не планировала, оно как-то само, под влиянием момента, это легко и на ее месте мог бы быть каждый. Потому что, чего там скрывать, броллахан ее поколения осторожностью вообще не отличались, зато выделялись редким тщеславием. Но другая, меркантильная и осторожная сторона говорила, что слава - это проходяще, а вот тайник, который теперь найдет ведьма - это да. Тайник восторгов родни не заменял, но и что с того? Еще больше, чем рассказать всем о том, что это она была Торндайком, Леноре хотелось только скрыть то, что она это было частью сделки. Потому что да, люди и фейри не ссорятся и живут рядом, помогают друг другу время от времени или договариваются на взаимовыгодных условиях - но использовать свой дар по указке человека. тем более ведьмы - этого аристократическая, а потому на генетическом уровне привыкшая к тому, что все делается как-то само собой и все рады им услужить, семья не поняла бы.
В общем, никто так и не узнал, и семья до вечера спорила о том, был это какой-то залетный броллахан, или же на отдельных людей очень сильно и странно влияет солнцестояние. Ленора выступала за второй вариант. В семье она вообще считалась очень сдержанной и рассудительной.

Выводы из прошлого визита она сделала: на этот раз она не стала брать с собой ни новую саррацению - ее звали Энтони Иденом, и она, естественно, Черчиллю и в подметки не годилась - ни все тот же зонтик. Ленора даже чертежи не стала брать. Все равно дома никого не было: утомившиеся от целого дня безделья броллахан разъехались кто куда. А ездить опять, если Эмили вдруг ошибется, Ленора не хотела. Так что привезти ведьму в Харгривз-холл казалось ей блестящей идеей.
На этот раз звонить она не стала - помнила, что в тот раз ведьма на звонок не среагировала никак. Так что Ленора просто дважды постучала в дверь  и сходу взялась за свой прекрасный строчный курсив:
- Эмили, это я! Что ваш Торндайк, что наш уговор? Вы же еще помните? Вы же дома?!

- Ну зачем же было так тратиться, Шарлотка - это совершенно лишнее, - вежливо заверила ведьму Ленора, заходя в квартиру. - Купили бы лучше шарфик.
Веселая Эмили Браун нравилась ей больше, чем прошлая депрессивная. В ней чувствовался азарт, желание ввязаться в какую-нибудь схватку, принести кого-то в жертву, открыть врата Ада ну или хоты бы записаться в тот же вязальный клуб, что посещает Антихрист. Ленора как представляла всю эту энергию, бурлящую внутри ведьмы, да пущенной на поиски тайника - или тайников - Харгривз-холла - так хотела за что-то подержаться, чтобы ее не затащило в фантазии о том, что она будет делать со всей той прорвой денег, которую они, вероятно, найдут.
Что Эмили свою такую прорву уже нашла, было видно по покупкам и карточке. Вот везет же некоторым! Интересно, на чем они сторговались - Торндайк заплатил только чтобы такого больше не повторилось или выторговал еще и восстановление репутации? Хотя, по правде, Ленора не могла представить, как можно исправить сделанное ею. Ладно бы маленькая компания очевидцев - им можно просто затереть память, и делу конец. Но ведь прямой эфир, но ведь огромный рейтинг, но ведь публикации в интернете. Такое щелчком пальцев и приворотом не загладить.
- Так, ну ладно, - сказала Ленора, еще раз в завистью скользнув взглядом по пакетам, коробкам и перчаткам. - Собирайтесь, берите, что вам там надо для работы. Кота лучше оставьте, например - я бы не возила к нам домой животных вот так запросто. Можете не спешить, кстати. В любое другое время мы были бы связаны графиком поездов, а поскольку завтра Сочельник, там сейчас весьма людно и неприятно, да и график не самый удобный - мы так специально делали когда-то, чтобы к нам поменьше ехало гостей, но понимаете, когда-то нам самим поезда были не нужны, поезда тогда были для плебса, а вот теперь это стало большой проблемой. Но в этот раз...
Она сделала паузу и набрала побольше воздуха в легкие, чтобы следующие ее слова звучали особенно торжественно:
- Так вот, в этот раз я, в бытность свою Викторией Бэкхем позаботилась о том, чтобы заказать нам на день хорошенькую машинку с водителем. Так что можно кататься. Я только под конец иллюзию на него наведу, чтобы он не знал точно, куда нас отвез - и дело в шляпе. Но все же, - она посмотрела на часы, - медлить не стоит. Харгривз-холл большой, кто знает, сколько времени понадобится на все.

Отредактировано Lenore Hargreaves (2016-02-16 12:32:44)

- Ну нет, - Ленора, ранее смирно наблюдавшая за мельтешением Эмили, взяла пиво и опустила в сумку. Она всегда так делала, когда видела бесхозное пиво и все планировала испечь замечательное пивное печенье, но всегда забывала о нем и обычно очень удивлялась, несколько месяцев спустя обнаруживая в своей приличной и аристократической сумке низменное пиво, - Дэвид Бэкхем спит с Викторией Бэкхем. И делает это даже лучше, чем играет в футбол. У нас же все-таки не викторианство, чтобы они в разных спальнях ночевали. И нет, водитель ничего такого думать не будет. Я просто наняла его и оплатила поездку заранее - всего-то.
Она придирчиво, хотя и незаметно, осмотрела ведьму и пришла к выводу, что да, рядом они будут смотреться неплохо. Не то, чтобы Ленора была плохого мнения о ведьмах или потомках йоменов - совсем напротив, она опасалась, что сама может выглядит как плебейка рядом с Эмили, явно вкладывавшей неплохую часть заработка в гардероб.
- Ладно, идемте, - сказала она и, помахав на прощание коту, первой вышла из квартиры.
На улице после квартирной тесноты даже дышать было легче. Ленора несколько раз глубоко вдохнула, потом вспомнила о том, что на дворе конец декабря, а она все еще в осеннем пальто - зимнее смотрелось на ней не настолько хорошо, чтобы надевать его в город, и совершенно напрасно поискала глазами машину.
Напрасно - потому, что не заметить ее было просто невозможно. Экономить в чужом теле Ленора никогда не старалась и потому сразу заказала самый дорогой автомобиль, бывший в распоряжении автопарка. Кто же знал, что им окажется зеленый, как бронзовка, бугатти тридцать второго года выпуска, который привлекал слишком много взглядом, и который водитель вел так аккуратно, будто за каждую царапину на крыле должен был бы отвечать какой-то из конечностей. Леноре было немного жаль его, ну куда больше - того, как неспешно и совершенно без риска и спешки передвигалась машина. Но поделать с этим ничего было нельзя. По крайней мере, до сих пор.
- А кстати, - обернулась она к Эмили, - может по-быстрому сделаете нашего водителя бесстрашным, а?

Дорога вышла такой долгой, что Ленора минут на двадцать даже задремала с открытыми глазами - этот полезный навык она освоила еще в детстве, когда семейные сходки казались ей еще очень скучным времяпрепровождением. Казалось ей, впрочем, и сейчас, но сейчас она хотя бы знала людей, о которых сплетничали по углам, а потому хоть временами, но что-то интересное слышала.
Эмили Браун зато развлекалась - и это было уже хорошо. Довольная ведьма - хорошая ведьма. А ей нужна хорошая ведьма. Им тут всем нужна хорошая ведьма, пусть даже признается в этом одна только Ленора.
Она задержалась только ненадолго, кивков ответила на слова Эмили, не отрывая при этом глаз от водителя. Вместо Харгривз-холла он видел загородный клуб, место красивое, но очевидно скучное и явно фешенебельное. Такое, которое водители выбрасывают из головы сразу же: и другим клиентам не посоветуешь, и сам вряд ли когда-нибудь туда попадешь. С иллюзией для водителя она расстаралась, конечно, выписывая в уме и аккуратно подстриженные кусты роз, даром, что был декабрь и цветы могли бы насторожить, и совершенно пошлый фонтанчик амура у входа, и живую музыку, доносившуюся откуда-то с верхнего этажа, и араукарию, бесстыже выглядывавшую в угловое окно.
В реальности фонтана у них не было - только искусственный пруд, вода в котором была скрыта листьями, убирать которые было некому, кусты, хоть и были, давно сплелись ветвями в порыве какой-то явно противоестественной страсти, а в окнах видны были лишь разводы и пыль. Только блестящий молоток, который не уставали натирать многочисленные гости, которых нисколько не смущало запустение особняка, потому что у них и такого не было, и указывал на то, что тут все еще кто-то жил.
- Идемте, - Ленора толкнула дверь, которую, как всегда, никто не стал запирать.
В прихожей было темно и пахло грибами. Ленора все надеялась, что однажды ими будет не только пахнуть, а грибы и правда прорастут, и их можно будет приготовить к ужину, но пока что ей не везло. Она забросила пальто на рогатую вешалку, поправила волосы, прислушалась. В доме никого, кроме них, не было.
- В левом крыле спит архитетя Мод, - предупредила она. - По возможности не будите ее, если вдруг что. Если вдруг завернете куда-то не туда, смело кричите - я, скорее всего, отыщу вас по звуку. Найдете потайной ход - запомните, я добавлю его потом на карту, если он какой-то новый. Книги и вещи, которые лежат в защитных кругах или клетках лучше не трогайте - они, вероятно, как-то максимально неприятно заколдованы. И чай - давайте-ка я сделаю нам чай. В какой-нибудь синей... нет, желтой... или пурпурной гостиной... Или нет, знаете, давайте на кухне лучше попьем - там я утром была, кухня для разнообразия выглядит довольно прилично. Да и пейзане могли принести свежего масла и наверняка оставили с ним какой-нибудь кекс - они часто так делают. А вы заодно расскажете, что надо для работы и сколько это все займет времени. До вечера тут никого, скорее всего, и не будет.

- Парная была, - рассеяно отзывалась Ленора. Вот бы оценщики аукционов восхищались всему так же, как Эмилм Браун! - Мы ее продали. Босх не настоящий - и очень жаль. Потому что грифоны странные и их никто никогда у него не видел, и будь он настоящим...
Она покачала головой, мысленно порадовалась шарлотке, которую в Лондоне не оценила, и завела Эмили на кухню. Кухня - это конечно не одна из гостиных, но она хотя бы выглядит обжитой. Ленора сперва хотела навести немного марафета, потом передумала - ведьма же, на наверняка заметит, что без магии не обошлось - и пошла вместо этого проверить кекс.
Он и правда был: выдержанный, рождественский, настаивавшийся свой правильный месяц и дивно пахнувший замоченным в роме изюмом и орехами. Ленора вдохнула побольше этого пьяного сдобного запаха, выдохнула и поставила чайник на плиту. Электрический у них тоже был, но дома вечно то портилась проводка, то что-то отключалось за какую-то там неуплату - не угадаешь, словом, включится он или нет. С обычным было надежнее.
- Оставьте шарлотку, - сказала Ленора, - расчленим лучше рождественский кекс. Он очень вкусным, нам его каждый год приносит Клара. Ее бабка когда-то была у нас служанкой и кухаркой - о, дивное время! - и теперь она из жалости, привычки и классовых традиций подкармливает нас вкусненьким.
Когда-то Ленора была не такой. Но если о людях говорят, что они похожи на своих собак, о Леноре Харгривз можно было с уверенностью заявлять, что она выросла похожей на свой дом. С каждым годом она все меньше стеснялась бедности и упадка, в котором пребывал их некогда славный род, говорила о затруднениях просто и без жалости, и была уверена, что даже так в ней все еще видно и породу, и стать, и красоту - и все остальное, что можно было бы увидеть, если уметь смотреть за копоть, пыль и паутину.
Она разрезала кекс, принесла два непарных, но очень красивых блюдца, поставила одинаковые чашки из третьего сервиза, придирчиво внюхавшись в молочник, рискнула добавить и его тоже. Потом принесла тяжелый чайник и стараясь не облить Эмили кипятком - потому что невежливо так поступать с гостями - залила воды в заварник.
- Это не чай, какие-то травы, - предупредила она, - кузины-банши из Ирландии привезли. Говорят, сами собирали. Пока никто не умер, так что ядовитых там нет.
Заливать чай она не спешила, зато откусила добрый кусок от своей доли кекса и, меланхолично пожевав ее, сказала:
- Вы такая талантливая: и ведьма, и геометрию знаете. Все люди так чудесно разносторонни?
Она вспомнила восточное крыло, стены которого были так сильно завешены гобеленами, что звуки там слышались приглушенными, а дышать от пыли было трудно. К стенам, чтобы не испачкаться, домашние старались не подходить. Да, там вполне могла быть потайная дверь.
- Но вряд ли там что-то будет, да? - Ленора спрашивала, но скорее говорила сама с собой. - Никогда ничего нет. Ни денег, ни драгоценностей - разве что тело какого-то предка найдется. Но ведь тела предков нельзя продавать. Кому они, к тому же, нужны. Берите, берите кекс - это не он меня приводит в тоскливое настроение, это как-то само получается.

Кое-что, пусть и немного, в колдовстве Ленора понимала, а потому знала наверняка, что чар никаких ведьма творить не может. Она ведь ничего не делала, только говорила, ела, пила. Люди такими простыми операциями магию творить не могут - им для этого нужны артефакты, ритуалы, что-то там еще. И все же, чем больше Эмили говорила, тем сильнее было ощущение у Леноры, что и она впервые видит свой дом, и он и правда так чудесен. Что он все еще волшебен - без оговорок и наброшенной истории, скрывающей ветхость.
Может, и зря они так редко общались с людьми. С другой стороны, Эмили простым человеком и не была. А далеко не все ведьмы, которых знала Ленора, таки такими же восторженными. Она боялась разрушить атсмосферу, которую распространяла ведьма - причем, скорее разрушить для себя, чем для нее, а потому отвечала осторожно, взвешивая каждое слово.
- Древа у нас нет. Было, но мы в нем быстро запутались, так, на глаз прикидываем. Просто понимаете, - пустилась в объяснения она, - каждый раз, когда кого-то из нас тянет связать судьбу с человеком, всегда оказывается, что у человека этого в родственниках обязательно есть какие-то фейри. И вот - они становятся семьей, пусть не родной, но не отказывать же семье от крова, дружелюбия, чего-нибудь там еще. У нас в семье только трау, пожалуй, и нет. Но это и не удивительно - трау ни с кем, кроме трау, не роднятся.
Она отпила чай - тот был странен, но чего еще ждать от кузенов, которые во-первых, банши, а во-вторых - еще и ирландцы. К тому же, ничего другого в доме не было, так что Ленора мужественно пила, стараясь не всматриваться в чашку, но заранее остерегаясь всего, что она могла бы там найти.
Она снова замолчала и слушала ведьму, которая пылала энтузиазмом, хотя это был даже не ее дом. На словах все получалось так просто, но она не учитывала стольких деталей: и что контакты Харгривзы никогда ни у кого не берут, а визитницу проверяют раз в год, уже напрочь забыв, что за имена на картонных прямоугольничках, и кем были люди, оставившие их; и что ходить и что-то предлагать самим их не просто не учили, а напротив - велели как можно дальше держаться от презренной коммерции, не подобающей их воспитанию; и что в принципе привыкнув к тому, что нормально отдохнуть они могут дважды в год, все остальное время они проводили в воспоминаниях и поиске следующего подходящего тела. Заниматься чем-то еще было решительно некогда.
Но слушать Ленора нравилось, и она слушала с упоением, до головокружения, не сразу осознав, что вызвано оно вовсе не словами ведьмы, а, вероятно, чаем. К этому времени умолкла и Эмили. Ленора, не сразу поняв, отчего та так на нее смотрит, сначала смотрела в ответ, затем нахмурилась, и только потом поняла, что тратит магию - свою драгоценную магию на какую-то простую иллюзию. Она тряхнула головой, пытаясь привести в порядок одновременно и себя, и свой внешний вид.
- Ну что, стало лучше? - спросила она и, решительно отодвинув чай, сказала. - Вот вы молодец. Нам бы в пейзан кого-то, вроде вас. кекс-то и я при желании могу испечь, а вот это вот все, - она неопределенно взмахнула руками, не в силах выделить какую-то конкретную черту Эмили - настолько замечательным в ней было все.